1 ...8 9 10 12 13 14 ...56 Физиономия Туллы характеризуется просто: точка-точка-запятая. Похоже, между пальцами ног у нее были перепонки, настолько легко держалась она на воде. Несмотря на запах водорослей, чаек и кисловатый дух железа, от нее всегда несло столярным клеем, поскольку ее отец варил клей в столярной мастерской ее дяди. Сама — только кожа до кости, но ее переполняло любопытство. Спокойно подперев подбородок, Тулла наблюдала за тем, как Винтер или Эш, если им не удавалось отговориться, вносили свою лепту в общее дело. Нагнувшись, с проступившими на спине позвонками, она сидела напротив Винтера, которому всегда требовалось много времени, чтобы кончить, и скулила: «Ну, чего так долго?» Когда наконец капли шлепались на ржавое железо, она по-настоящему заводилась, ложилась на живот, глазки по-крысиному округлялись, и смотрела, смотрела, будто разглядывая невесть что, затем опять поднималась на колени, вставала, чуть скривив ноги, над лужицей и принималась помешивать ее юрким большим пальцем ноги, пока лужица не покрывалась ржавой пленкой: «Вот здорово! А теперь — следующий!»
Эта игра — кстати, вполне безобидная — никогда ей не надоедала. Она канючила: «Ну, давайте же. Кто сегодня еще не отметился?»
Ей всегда удавалось охмурить или уговорить кого-нибудь, и тот брался для нее за дело, даже если ему неохота, лишь бы ей было на что поглазеть. Единственный, кто в этом не участвовал, покуда она его не подначила — отчего и описывается эта олимпиада, — был великий пловец и ныряльщик Йоахим Мальке. Пока мы поодиночке или — как это называется в наставлении для исповеди — «вместе с другими» предавались занятию, упомянутому еще в Библии, Мальке, никогда не снимавший плавок, напряженно всматривался в сторону Хеля. Мы были уверены, что дома, в своей мансарде, между белой совой и Сикстинской мадонной, он сам не прочь заняться тем же видом спорта. Мальке только что вылез из воды, как обычно дрожа от озноба, но на сей раз он не достал ничего такого, чем мог бы похвалиться. Шиллинг уже отработал для Туллы. Каботажное судно заходило в порт без буксира. «Давай еще!» — упрашивала Тулла Шиллинга, который был способен делать это чаще других. На рейде не осталось ни одной посудины. «После купания не могу. Завтра», — пообещал Шиллинг; Тулла, вертанувшись на пятке, встала, покачиваясь на растопыренных пальчиках, перед Мальке, который, как всегда, пристроился в тени нактоуза, но еще не успел толком усесться. Большой буксир с носовым орудием вышел в море.
«А ты что? Давай хоть разок! Или слабо? Неужели стесняешься? Или тебе нельзя?»
Немного выйдя из тени, Мальке смазал ладонью и ее тыльной стороной слева, справа по мелкому, словно нарисованному ребенком, личику. Хрящ на его горле разбушевался. Отвертка тоже распсиховалась. Тулла же, естественно, не проронила ни слезинки, только хмыкнула, опустилась перед ним на корточки, потом, выгнув без труда свое каучуковое тело мостиком, уставилась на Мальке между своих тонких ног, глядела до тех пор, пока он, уже снова в тени — тем временем буксир повернул на норд-вест — не сказал: «Ладно. Чтобы ты наконец заткнулась».
Тулла тут же встала с мостика, села нормально, поджав под себя ноги, а Мальке спустил плавки до колен. Мы таращились, как в кукольном театре: несколько быстрых движений правой руки, член Мальке встал колом, головка уж высунулась на солнце из тени нактоуза. Лишь когда мы обступили Мальке полукругом, стояк опять оказался в тени.
«Можно мне, хоть немножко?» — Рот у Туллы приоткрылся. Мальке кивнул, отодвинул правую руку, но не совсем. Вечно исцарапанные руки Туллы выглядели миниатюрными на его торчке, который под ее пытливыми пальчиками все больше увеличивался в размерах, жилы набухали, головка наливалась кровью.
«Померяй его!» — выдохнул Юрген Купка. Тулла растопырила пальцы левой руки, один раз во всю пядь и еще раз почти столько же. «Сантиметров тридцать, не меньше», — прошептал кто-то, за ним другой. Конечно, это было преувеличением. Шиллинг, обладатель самого длинного конца, извлек его, вздрочил и встал рядом: член у Мальке был, во-первых, гораздо толще, во-вторых, на целый спичечный коробок длиннее и, в-третьих, выглядел более грозным, взрослым, достойным восхищения.
Мальке вновь доказал нам свое превосходство и сразу подтвердил его, «спустив» — как мы это называли — дважды подряд. Чуть согнув колени, Мальке стоял возле покореженного релинга перед нактоузом, его неподвижный взгляд был направлен в сторону навигационного знака на подходе к Нойфарвассеру, не отвлекаясь на выходящий из порта торпедный катер класса «Чайка»; он демонстрировал нам свой профиль, от выступавших за борт больших пальцев ног до линии водораздела на макушке, обозначавшей прямой пробор шевелюры: длина члена каким-то образом скрадывала обычно столь выдающийся выступ адамова яблока, создавая пусть странное, но все-таки гармоничное равновесие.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу