Александр Кабаков - Очень сильный пол (сборник)

– Это наша интеллигенция, – сказал Ян. – Изысканные художники, поэты, тонкие журналисты… Такой стиль: многие сильно пьют и одеты соответственно, как аристократы, третьи сутки ночующие под забором. Тоже протест – против здорового образа жизни, на котором, по примеру американцев, помешался и здесь обыватель, против правила выглядеть свежо и на десять лет моложе своего возраста… Думаю, они понравятся тебе и ты придешься среди них… как это? ко двору. У меня есть план, и, если он удастся, завтра все твои неприятности покажутся тебе… как это сказать… херней на постном масле, так?..

В третьем часу – он не спал вторые сутки, но чувствовал себя прекрасно и, главное, никакой суеты в мозгах! – они пришли к Яну домой. Таких квартир в Москве не было и быть не могло, хоть у бывших членов бывшего политбюро: слишком красиво. Запомнил только лимонное дерево, каким-то образом росшее прямо посреди гигантской комнаты, и огромное количество книг, ярких альбомов и изумительных постеров, валявшихся везде…

– Теперь ты идешь в душ, после душа наденешь вот эту рубашку, эти носки, вот трусы… или ты предпочитаешь трикотаж? Извини, нету, не ношу. И знаешь, не советую тебе: сдавливает… как у вас говорят?.. а, да, яйца, а нам надо уже беречь. Иди, иди, все остальное у тебя в порядке, этот пиджак ты купил в России? Очень хороший… А, в Англии… Ну ладно, иди, купайся, мойся, потом я расскажу тебе мой план подробно.

План он начал рассказывать только утром, когда, пару часов передремав, они оба одновременно вскочили – Ян с постели где-то на возвышении вроде эстрады, а он с дивана – от телефонного звонка. Ян долго и, как ему показалось, очень нежно что-то втолковывал в плоскую трубку, потом, положив ее, еще некоторое время смотрел на телефон очумело.

– Итак, мой русский товарищ… я не в этом, не в этом смысле! – закричал Ян. – Это же не запрещенное, в конце концов, у вас слово? Итак, вот каковы обстоятельства. Твоя история, которая кажется такой исключительной, – ты сам, как неглупый человек, должен понимать, весьма обычная. Нас, мужчин от тридцати пяти до пятидесяти пяти, слишком поздно, или слишком неудачно, или слишком неожиданно застигнутых – это правильно, застигнутых? я так читал… – застигнутых любовью, тысячи, десятки, сотни тысяч на земле. Не меньше и женщин в таком положении. Наблюдения и логика показывают, что особенно часто это случается с людьми среднего класса, вроде нас с тобой. Объяснение простое: с одной стороны, у нас больше свободных сил и фантазии для этого, чем у какого-нибудь бедняги, приехавшего из Пакистана или Турции, чтобы подметать наши улицы или, в лучшем случае, встать у конвейера, разливающего швепс, с другой – у нас больше обязательств перед семьей и меньше материальных возможностей эти обязательства выполнять, чем у какого-нибудь малого, оставляющего унаследованную виллу на Cote d’Azur и сотню миллионов прежней жене, чтобы на яхте смыться к новой… И вот мы мучаемся. Мы делаем шаг в сторону, но никак не можем стать там двумя ногами, мы уходим и возвращаемся, в конце концов оказывается, что одна из возлюбленных – это серьезнее, чем просто наиболее удачное совпадение темпераментов. И тогда ты пьешь, пьешь все больше в своей студии, а у меня положение другое – я приезжаю в ее студию, чтобы перестать пить, а пью в барах, и жена уже привыкла, что от меня всегда пахнет виски, но никак не может понять, чем же она хуже той, от которой я прихожу без запаха спиртного. Да она и не хуже… Все это чудесно описал один американец в своем романе…

– Я читал, – сказал он, – у нас переводили… Что это такое – студия?

– А, ну как это называется у вас, – Ян постучал себя по лбу, – а, да: однокомнатная квартира, так. Ну и теперь: мой план…

Ян был женат уже двадцать лет, старшему парню было четырнадцать, второму – восемь. Пять лет назад на его курс пришла студентка-переросток, каких здесь полно, всего на два года моложе его самого, до этого зарабатывала на учебу медсестрой где-то в Африке. Через месяц все и началось… Ян показывал фотографию жены – прелестная темная шатенка, которую никак нельзя было счесть матерью огромных белобрысых пацанов в рваных майках, стоявших рядом с ней. Ян показывал и фотографию любимой, сто раз вытаскивая ее из потайного отделения бумажника. Прелестная темная шатенка, пожалуй, чуть постарше жены на вид. Вот и вся любовь.

– Тайна сия велика есть, – пробормотал он.

– Что? – встрепенулся совсем было загрустивший, глядя на фотографии, Ян. – Что ты сказал?