Александр Кабаков - Очень сильный пол (сборник)

Вышли вместе с Вельтманом. В приемной Юра немедленно продолжил свой рассказ о Русалочке:

– И ты знаешь, что интересно: она совсем маленькая! Вообще-то дамы там будь здоров, крупные… Кстати, ты слышал, как мужик пятьдесят седьмой размер бюстгальтера покупал?

Тут Юра залился младенческим смехом, и он, воспользовавшись этим, быстро ответил: «Слышал, слышал, ему говорят, не бывает, а он говорит, как это не бывает, я сам шляпой мерил…» – и смылся.

Странная вся эта история, думал он, сидя у себя, и одновременно соображал, ушла она уже или нет, и если ушла, то обиделась ли, что он так и не нашел за день времени встретиться и поговорить… и чем все же кончился у нее дома вчерашний вечер?.. Голос по телефону был веселый, но это ничего не значит, там полная комната девок, не считая двух пенсионеров-отставников… Позвонить?

– А она только что ушла, – радостно ответил один из отставников, узнав, естественно, его голос. Но тут же придал тону солидность и академическую корректность: – Если угодно, я что-нибудь передам? Оставлю на завтра записочку?

Он молча бросил трубку и кинулся к лифту – на выходе можно перехватить. Увидел, как она сбегает по длинному и широкому маршу, по выщербленным мраморным ступеням некогда шикарного вестибюля, хотел догнать – и вдруг почему-то остановился. Она с усилием толкнула высокую, тяжелую дверь, вышла. Он ссыпался по лестнице, стал у бокового окна, за занавеской. Что-то заставило его стать так…

Внизу, у подъезда, прислонясь к своей старенькой «шестерке», ее ждал муж. Вот она вышла… Сбежала с крыльца, знаменитого институтского крыльца с маленькими женогрудыми львами… Муж обнял ее, даже похлопал слегка по спине, по широкой ее, слишком широкой спине… Она вся прижалась, потянулась вверх, подняла лицо… Это она умеет.

Потом семья села в машину и уехала.

Странная, очень странная история, думал он, дожидаясь вечно занятого лифта, поднимаясь на свой этаж, запираясь в комнате, чтобы не влез кто-нибудь из тоскливо шатающихся после рабочего дня сослуживцев, закуривая, – страннейшая история. Чем же так взял Федю Сашка Кравцов, маленький стукач, полуграмотный и нетрезвый? И что имел в виду Журавский, особо интересуясь, успеют ли они что-то сделать до двенадцатого июля? И почему все считают, что Академия, руководить которой идет Плотников, – это не что иное, как Институт же, только как-то преобразованный? И какая во всем этом есть связь, какая-то есть, но какая? И в конце концов что ему за дело до всего этого?!

По-настоящему интересно было только одно: как они вчера объяснялись с мужем, лежа? Или, может, сначала долго выясняли отношения, сидя над недоеденным ужином на кухне?

Она уже была дома и даже успела приготовить неплохую версию, когда пришел муж, втащил новый аккумулятор, за которым, оказывается, и ездил в метро. Она усмехнулась про себя – все из-за аккумуляторов: они поехали в метро, потому что сел аккумулятор его «жука», муж поехал в метро, потому что наконец достал аккумулятор для своей развалюхи… Они все живут с подсевшей энергетикой, подумала она, машины и мужчины среднего возраста, подумала она, и, кажется, только я их подзаряжаю, маленькая передвижная зарядная станция, вполне еще исправно действующая для своих сорока…

Муж повозился в прихожей, примащивая грязный железный ящик, прошел на кухню, привычно поцеловал ее, стоящую у плиты, в затылок. Не оборачиваясь, она повела плечами, поджала кожу сзади на шее – отчасти имитация удовольствия, отчасти ей это и действительно было всегда приятно, независимо ни от чего – чувствительное место…

– Этот, который ехал с тобой в метро, как его… – начал муж. Она тут же, но не суетливо перебила:

– А, этот… Представляешь, повезло: выхожу из Института, и на лестнице каблук – раз! Все, под корень… И тут он. Тоже крутился, машина не заводилась, у него какая-то западная, привез, говорят. Слава богу! Уже поздно, никого нет, так хоть помог до пересадки доехать… Зато всю дорогу о своих успехах рассказывал, о том, как его во все университеты мира зовут, а он отказывается…

– Ага, – безразлично сказал муж. – А правда, что он в Данию через неделю едет с вашим Плотниковым и с Журавским? Я сегодня слышал…

Она сориентировалась мгновенно. Уж если муж в своем Центре, ото всех на отшибе, успел об этом узнать, то вполне естественно, что по дороге, в метро, и она услыхала эту новость из первых уст, тем более что как раз описала его хвастовство. Но при чем здесь Журавский? Этого еще не хватало… Что про Журавского-то может быть известно?