Александр Кабаков - Очень сильный пол (сборник)

Она слушала молча, и вдруг ей показалось, что она давно, чуть ли не с самого эвакуационного самарского детства, была готова ко всему этому – к какому-то сказочному богатству, к эмиграции, к прощанию навсегда с этой жестокой, ленивой, подлой страной, где местные звали ее «выковырянной жидовкой» и одобряли «Гитлера, который до вас добрался», где она всегда была второсортной, хотя на самом деле не имела даже никакого отношения к евреям – просто в глазах томный отблеск армянской четверти крови да еще непозволительная интеллигентность во всем… Ей показалось, что она всегда была готова к другой жизни, к другому миру, о котором тогда, в бараке на окраине Куйбышева, иногда говорили – или теперь ей уже и это казалось? – шепотом: «тетки Женя и Зоя из Италии»…

Она слушала, кивала, улыбалась светлоглазому – глаза сияли в полутьме – седому человеку со смешным выговором, а за соседним столом хрипел, давился и вздрагивал во сне пьяный командированный, и бешено плясали вокруг московские негры…

Итак, они сидели на кухне и обсуждали подробности предстоящего отъезда и будущей жизни…

В тот вечер в кафе Массимо сказал: «Но теперь, когда я увидел вас, Элена… вы не будете поверить… я наплеваю на это наследство… это правда, Элена, эта ночь карнавала все сделала другое… по-другому, да?..»

Итак, они сидели на кухне. Уже давно было решено, что они поженятся, как только Елена Валентиновна окончательно оправится от своего нервного срыва, а это, благодаря американскому средству, должно быть не позже как через месяц. Врачи не будут держать ее на инвалидности ни на день дольше, чем минимально возможно, – их за это не хвалят. А вот когда они ее выпихнут на работу, тогда и можно будет затевать все дела с регистрацией брака – в нынешнем ее положении, подай они заявление в загс, ничего не стоит ее и в Кащенко усадить… А к тому времени Оля как раз закончит школу. И уже июль они проведут скорей всего в Италии – если лето не будет слишком жарким. Жену и падчерицу дипломата ОВИР не станет особенно задерживать.

Так они проводили вечер за вечером. Массимо обязательно привозил что-нибудь для дочки – какие-то розовые брюки, какие-то тапки, маленький магнитофон, чтобы носить на поясе и слушать на ходу… Ольга на все это – Массимо, мать, новое барахло – смотрела своим обычным внимательным, запоминающим взглядом. Представляясь итальянцу, назвалась с какой-то незнакомой Елене Валентиновне кокетливостью: «Ол-и-а…» – и мать подумала, что уже давно в мыслях не называла дочь по имени, просто дочь – как должность… Внешне Ольга стала сильно похожа на Елену Валентиновну – высока, большерука, большенога и, кажется, уже близорука, сходство это сама Елена Валентиновна и принимала как вполне достаточное объяснение для холодности и даже некоторой ревнивой отчужденности, возникшей между ними в последние месяцы, – да и события, наверное, на пользу отношениям между матерью и дочерью не пошли… Роман Ольга благополучно пережила, школу заканчивала прилично, даже лучшим подругам про тряпки и магнитофон говорила, что подарены новым мужем матери, богатым грузином, – ума хватило сообразить – и ждала, не могла дождаться отъезда из страны счастливого детства, чем очень удивляла Елену Валентиновну. Откуда что взялось? И ведь не говорили раньше никогда ни о чем эдаком…

Для Элены итальянец привозил все более чудодейственные лекарства, и она уже действительно чувствовала себя гораздо лучше: пару раз прошлась на лыжах и – с помощью Массимо, конечно, – купила абонемент в бассейн «Олимпийский». Подарков ей он не делал, только к первому апреля – смехотворному, как она говорила, ее дню рождения – принес колечко с синим камнем, про который впоследствии от знакомой по бассейну узнала, что это сапфир, а услышав предполагаемую цену, едва не утонула. Да еще привозил все время журналы, видимо, с дальней целью приохотить ее к красивым тряпкам, но она, рассматривая яркие картинки и восхищаясь прелестными девушками и еще более прелестными юношами, барахло как-то не воспринимала, модных тонкостей не понимала и только удивлялась, как все замечает, понимает и схватывает Ольга – дочь сама все больше становилась похожа на девушку с такой картинки.

Поздно вечером Массимо уезжал, Елена Валентиновна выходила проводить его и пройтись с Сомсиком. Шли за угол, где из соображений маскировки оставлялась машина, такс важно полз брюхом по весенней грязи, по слякотному асфальту, солидно, снизу и искоса поглядывал на знакомых колли и догов – понимал и что эта шикарная машина принадлежит уже практически ему, ездил в ней пару раз, и что справка, необходимая для его выезда за рубежи великой собачьей родины, будет выправлена своевременно, не забудут.