Катрин Панколь - Мужчина на расстоянии

А дальше… Кажется, будто звонят в дверь!

И кто же этот титан, что явился приветствовать нашего гения французской словесности?

Имя его Иван Тургенев. А за ним следуют Альфонс Доде, и Золя, и Эдмонд де Гонкур, и многие другие, и мы как будто присутствуем при их разговоре!

Надеюсь, Джонатан, Вам уже не терпится испытать то же самое! Я с таким упоением погрузилась в мир этой книги. С Вашей стороны было бы непростительной глупостью отвергать мое предложение…

И все-таки, черт побери…

Отель «Голубятня»…

Это наводит на раздумья.

Не кажется ли Вам, что наша встреча, вернее, наша переписка, по сути своей неслучайна? Что она несет некий тайный смысл, о котором мы не подозреваем?

Вы меня озадачили, и не в первый раз…

Впрочем, мне пора, меня ждет Мопассан… Почти пятьсот страниц: подумайте хорошенько, прежде чем делать заказ! Не забывайте также, что я по-прежнему Ваш должник, то есть, я хотела сказать, сумма Вашего кредита все еще велика…

Кей Бартольди

Джонатан Шилдс

Отель «Голубятня»

Экс-ан-Прованс

3 июля 1998.

Кей!

Разумеется, я мечтаю получить эту редкую книгу!

Причем, немедленно!

Я «фанатею» от Флобера! Специально так говорю, чтобы Вас побесить. Не дразнить Вас совсем — выше моих сил, но обещаю блюсти меру.

Не хочу расставаться с книготорговщицей, которая потчует меня столь изысканными редкими блюдами!

Знаете, какую истину часто повторял Флобер?

«Почести портят!

Титулы отупляют!

Чины позорят!»

И добавлял: «Это следует писать на стенах».

Надо было мне прислушаться к его совету и не читать ничего, кроме надписей на стенах.

А вот еще одна глубокая мысль, почерпнутая в блистательных флоберовских письмах: «Вы жалуетесь, что женщины скучны, так обходитесь без них!»

Это была еще одна попытка Вас подразнить, милая Кей.

С нетерпением жду посылки.

А пока что я наслаждаюсь стрекотанием кузнечиков, возлежу на глициниях и поглаживаю кору платанов.

Джонатан, пастушок

Кей Бартольди

«Дикие Пальмы»

Фекамп

10 марта 1998.

Дорогой Джонатан!

Книжка отправилась к Вам еще вчера, упакованная в плотную бумагу и перевязанная ленточками.

В магазине полно народу. В летнюю пору особым спросом пользуются карты, путеводители, атласы, открытки, кулинарные книги, пособия «сделай сам» и все такое.

Юная Дженифер (девочка, спасенная чтением) вчера отбыла на каникулы в детский лагерь. Перед отъездом попросила дать ей побольше книжек (собирается читать прямо в палатке) и взяла почти все, что я ей предложила. В карманном формате. Она читает так старательно, словно молится… если книга ей не понравилась, я бесплатно меняю на другую. (Например, «Молчание моря» Веркора показалась ей слишком скучной!) Зато любимые она оставляет и перечитывает: «это было здорово, Кей, так здорово!» Ее мать бесконечно мне благодарна: Дженифер переходит в девятый класс с гордо поднятой головой.

Я специально рассказываю эту историю, чтобы предупредить Ваш вечный цинизм («Живите счастливо средь Ваших книг!»), Ваше скрытое ерничанье в общении с «провинциалкой»… видите, я все лучше предсказываю Ваше поведение.

Молодой человек, которому я присоветовала книгу для признания в любви, вчера женился, и я была приглашена на торжество. Свадебные пиры в этих краях продолжаются двое суток, и есть приходится непрерывно. В каждую трапезу непременно подаются и рыба, и мясо, и все это запивается изрядным количеством местного вина! Я вышла оттуда, покачиваясь, домой брела, как в тумане!

Ну чисто «Мадам Бовари»! Кажется, ничего с тех пор не изменилось, то есть обычаи и традиции остались прежними, только женщины теперь другие. Они уже не такие мечтательные, не такие доверчивые, и, главное, не позволяют себя увлечь в пучину безумной призрачной любви.

Вчера, сидя на веранде в ресторане у Жозефы, я подслушала разговор двух барышень, и не жалею об этом. Они беседовали о мужчинах. Уж кого-кого, а этих подружек Флобер не назвал бы «скучными». Одна из них, порвав в три часа пополудни с приятелем, в семь вечера переспала с другом сестры! Она чувствовала себя обманутой после неудачного трехлетнего романа и решила таким образом отыграться! Лямки легкого платья, падая на плечи, открывали загорелый округлый бюст, обладательнице которого так хотелось отведать новых мужчин и свежей плоти, вкусить мгновенного экстаза. Все это было столь вопиюще откровенным, что мне стало за нее стыдно!

Я сидела, как в воду опущенная и, в то же время, припоминала, что когда-то вела себя так же, говорила то же самое и с той же легкостью прыгала в чужие, еще не остывшие, постели.