Хосе Сампедро - Река, что нас несет

Но она уже устремилась к дому, крича на бегу нечто такое, что не могло не озадачить Двужильного.

— Отец, отец! Божий человек явился!

На ее крик сбежал по лестнице мужчина в городском костюме, при галстуке. Копчики накрахмаленного воротничка, стоявшие торчком, нервно подрагивали у его шеи, но он улыбался. Это был хозяин дома, выдававший замуж свою дочь. Они уже собирались идти в церковь, а в округе существовало поверье: если на свадьбу случайно попадал чужак, то кем бы он ни был, он становился самым почетным гостем. «Божий человек» приносил счастье будущим супругам.

— Я ничего не знаю! Мне надо закупить продукты, — упирался Двужильный.

— Вы обязательно должны присутствовать на свадьбе, — упрашивал мужчина, — С провизией мы все уладим. Я только-только наладил производство ящиков, надеясь, что в скором будущем на этой плодородной земле можно будет делать консервы, как вдруг дочь надумала выйти замуж за моего управляющего. Он родом из Риохи. Вы принесете им счастье, друг.

— Но я должен вернуться к реке…

— Тогда пойдемте с нами хотя бы в церковь, — настаивал хозяин, которого дружно поддерживали остальные.

«Наверное, еще никогда в жизни так не встречали сплавщика», — подумал Двужильный, поднимаясь по узкой лестнице. Дело принимало занятный оборот. Проходя мимо веселых девушек, он снова подумал: «Сюда бы Сухопарого!»

— Можно войти? — спросил отец невесты, подойдя к двери. — Божий человек явился!

— Конечно! — ответили изнутри. — Я уже одета.

Они вошли, громко хлопнув дверью. Из мужчин только отцу да, пожалуй, еще «божьему человеку» разрешалось видеть невесту до свадьбы. В спальне стояла металлическая кровать, пестрая занавеска прикрывала одежду. В окошко заглядывало солнце, куст бальзамина благоухал. Полная женщина, раскупорив флакон с духами, щедро опрыскивала ими невесту, на которой не было только фаты. «А она хорошенькая!» — отметил про себя Двужильный. На девушке было плотно облегающее белое платье; смуглое ее лицо сильно раскраснелось. Кроме толстухи, в комнате, несмотря на тесноту, суетились еще три женщины.

Отец невесты и Двужильный остановились у двери; дальше пройти было невозможно. Девушка взглянула на них.

— Добро пожаловать, сеньор! — приветствовала она его взволнованно.

— Видишь, как тебе повезло! — воскликнула одна из женщин. — Со свадьбы Кресенсии другого такого случая не было в селе.

Толстуха держала в руках фату, кружева светились на солнце. Прежде чем набросить ее на невесту, толстуха остановилась, и в комнате воцарилась торжественная тишина. Толстуха подтолкнула девушку вперед; та сразу стала серьезной, побледнела и приблизилась к отцу.

— Благослови меня, отец, — робко сказала она.

Хозяин растерялся, словно его застигли врасплох. Но тут же, поборов волнение, перекрестил дочь, расцеловал в обе щеки и сказал:

— Да благословит тебя бог в замужестве.

У женщин потекли слезы.

— Он, матушка! — заплакала невеста, обнимая толстуху, которая никак не могла справиться с напавшей на нее вдруг икотой.

— Фату помнешь, осторожней! — первой опомнилась сестра невесты, смахивая слезы.

Вытирая глаза носовым платком, невеста сразу отступила и склонила голову, чтобы легче было надеть фагу. Взволнованный отец, не желая уподобляться женщинам, шутливо произнес:

— Ну что ты, доченька, не на казнь ведь идешь!.. За~ чем же так… И божий человек явился, он принесет тебе счастье.

Двужильный покорился. Он отошел в сторону, дверь раскрыли, и невеста стала спускаться по лестнице. Снизу неслись приветственные крики.

— Как вас зовут? — спросил хозяин дома.

— Сиксто Корреа.

Его заставили спуститься первым за невестой, следом шли родители, за ними родственники.

Через все село направились к церкви, где и состоялась свадебная церемония. И хотя она длилась недолго, не обошлось без прочувствованной проповеди священника, вдохновленного утренним успехом. Рядом с алтарем на всеобщее обозрение прихожан был выставлен новый балдахин. Возле купели играли несколько ребятишек, каким-то образом умудрившихся проникнуть по лестнице на хоры. Потом послышался скрип деревянных ступенек и шепот потерявшего терпение пономаря.

Из церкви отправились смотреть повое жилище молодоженов, где местная молодежь, совсем забыв о приличиях, везде совала нос. Люди с любопытством глазели на столовую, когда вдруг на пороге появился парень и что-то ликующе прокричал. В высоко поднятой руке он держал ночной горшок, который только что обнаружил в спальне. Под общий хохот, к величайшему смущению невесты, стали восхвалять его достоинства: прочность, устойчивость, удобство, его славное будущее и все то, что ему предстояло увидеть. Комментарии были весьма недвусмысленны, после чего, по существующему обычаю, парни ворвались в спальню и повалились один за другим на кровать («аннулированную», как назвал ее один из них, подразумевая никелированную), проверяя се комфортабельность своими сапожищами. Новобрачный пришел в негодование, но тесть успокоил его и посоветовал по обращать внимания на насмешников, чтобы им поскорее надоело зубоскалить. Действительно, парни вскоре оставили молодоженов одних, и те стали переодеваться к обеду.