Митч Элбом - Хранитель времени

— Не волнуйся, милая. Все идет своим чередом.

Однако с позиции миропорядка все шло совсем не так, как должно.

По крайней мере, замораживание человека для того, чтобы он смог начать жизнь заново, не укладывалось в общепринятые рамки. Тем не менее Виктор твердо решил проконтролировать собственную смерть. Управлять — так до самого конца. Ноги и руки окоченели? Кожа приобрела болезненно серый оттенок? Это были признаки последней стадии почечной недостаточности. Финал неотвратимо приближался, об этом все знали. Никто бы не заподозрил, что существует альтернатива — подвергнуть Виктора замораживанию прежде, чем он умрет. Когда это произойдет, в лаборатории будут только Роджер, Джед, тщательно проверенные доктор и коронер. Всем хорошо заплатят за молчание.

По документам смерть наступит тогда, когда они ее зафиксируют.

На самом же деле она никогда не коснется Виктора.

Он увернется от нее. И впрыгнет в лодку, которая доставит его в будущее.

— Послушай, Грейс, — сказал Виктор скрипучим голосом. — Знаю, тебе тяжело. Но когда меня не станет, все будет улажено. Я имею в виду документы. Вы с Роджером можете их проверить. Главное… — Он помолчал, раздумывая над следующей фразой. Лгать не хотелось. — Главное, что тебе ни о чем не нужно беспокоиться.

Глаза Грейс увлажнились.

— Я никогда не переживала из-за денег, — всхлипнула она, взяла его за руку, погладила пальцы. — Знаешь, мне будет тебя не хватать.

Виктор кивнул.

— Очень сильно, — прошептала Грейс.

Оба сжали губы, Виктор судорожно сглотнул. В ту самую минуту он чуть не выложил ей всю правду. Но ты либо ловишь момент, либо упускаешь. Виктор его проморгал.

— Мне тоже, — пробормотал он.

Саре казалось, что Итан был единственным парнем, которого она могла полюбить. Но он не отвечал ей взаимностью.

Это стало ясно в канун Рождества, на парковке возле «Данкин Донатс» в девять часов шестнадцать минут. Протягивая Итану упакованную в яркую бумагу коробочку с гравированными часами из его любимого фильма, Сара наконец призналась в своих чувствах. Прежде они были скрыты глубоко в ее сердце, как в недрах взрывающейся звезды, и она никому не решалась доверить их — только продавцу в часовом магазине и зеркалу у себя в спальне. Но еще до того, как прозвучали последние слова ее пылкого признания: «Я просто… знаю, что это безумие… я просто люблю тебя, понимаешь?» — Итан стал вращать глазами, словно в поисках кого-то третьего, которому можно было сказать: «Во дает, а?»

В то мгновение Саре хотелось растаять, превратиться в лужицу воска и стечь вниз через канализационную решетку. Взгляд Итана не выражал ни малейшего интереса. Она испытала мучительное унижение. Последовавшие за этим минуты неловкого разговора, после чего он пробормотал: «Слушай, Сара, мне надо идти», казались вечностью. Она хотела что-то объяснить, чтобы зачеркнуть свои ненужные откровения, цеплялась за последнюю соломинку, тянула миг расставания с мечтой.

«Только не разрушай, не обрывай это!» — рвался крик из ее души.

Но он отдал ей так и не развернутый футляр с часами и зашагал прочь, сунув руки в карманы. А потом, через полквартала, стал звонить по телефону. Кому? Другой девушке? Или другу, чтобы посмеяться с ним над одной идиоткой, которая только что назвала его (неужели она и вправду это сказала?) своим идеалом?

«Господи, Сара, да что с тобой?» — горько сказала она себе.

Ей почудилось, что кто-то стоит у нее за спиной, и она обернулась. На парковке пританцовывал невидимый для остальных людей бес, монстр-нытик. Он зацепил ее своим костлявым когтем и сказал: «Теперь я всегда буду с тобой».

В это мгновение Сара Лемон начала отдаляться от жизни. А ведь ей было всего семнадцать. Она чувствовала себя одинокой, покинутой и винила в своем горе только себя. Как могла она прошляпить такую редкую возможность, упустить такого мальчика, как Итан, который и раньше-то на нее не смотрел, а уж теперь вообще никогда не взглянет? Они целовались и все такое, но Сара оттолкнула его, и он, очевидно, решил, что она не стоит его усилий. Еще бы, Сара и сама это знала. Ну почему она просто не заткнулась и не сделала то, чего он хотел; в самом деле, для кого она себя берегла, неужели ей подвернулся бы кто-то получше?

Сара пихнула подарок в карман пальто, чувствуя головокружение и ноющую боль в животе. Ей отчаянно хотелось набрать номер Итана, но внезапно она осознала: это конец. Нельзя ни позвонить ему, ни увидеться с ним; все кончено, кончено навсегда. Ее тело обмякло, как брошенный мешок риса. Она повалилась на землю и разразилась рыданиями. Грудь у нее заболела от натуги, гравий впился в колени и ладони. Сара так и стояла на четвереньках, пока охранник из «Данкин Донатс» не открыл дверь и не рявкнул: «Эй, что ты там делаешь? Иди отсюда подобру-поздорову!»