Альфредо Конде: Лукуми

В этом зале было все, что могло вызвать ностальгический восторг моего деда: от маленького «Кановы», предназначенного для рыбной ловли, с прямой трубой над моторным блоком, с мачтой для паруса в носовой части и прямой кормой, от «Бухты Касабланки» с наклоненной к корме трубой и шестью палубами для перевозки пассажиров и до фотографии первой огромной самоходной нефтяной платформы «Small Flower-1», на которой было запечатлено, как она покидает лиман вслед за «Леонардо да Винчи».

— Ты здесь благодаря им, — торжественно объявлял он, а я не переставал гадать, обязан ли я этим счастьем кораблям или все-таки в большей степени моему отцу, хотя и признавал, что именно корабли сделали мне доступными некоторые радости, запретные для других.

— Мы даже построили специальное судно для перевозки скота из Канады на Кубу, ибо твой бородатый главнокомандующий так и остался в душе сыном галисийского крестьянина, любителя коров. Эти Кастро из Бирана! — имел обыкновение напыщенно заявлять при этом отец моего отца.

Коровы! Еще хуже в этом отношении был Рамон, старший из братьев. Дед никогда мне не рассказывал, как ему это удалось, но он побывал в Биране, чтобы увидеть своими глазами родной дом Команданте, в те времена только что отреставрированный, возведенный на сваях, так что продуваемый всеми ветрами нижний этаж служил помещением для скота, многочисленных кур и свиней, животных, которые напоминали дону Анхелю Кастро, деспотичному и удачливому игроку с судьбой, скромный дом в Ланкаре, где он появился на свет. Его сын пошел по стопам отца и до такой степени расширил семейные владения, что превратил целый остров в личное имение, отечественное животноводство — в свое собственное, а коров — в смысл существования своего старшего, самого бородатого из братьев.

— Мы построили Фиделю судно для перевозки коров! Племенных коров, великолепные экземпляры лучших пород, а в придачу к ним — лучших быков-производителей! Те, что не подохли во время путешествия и, завернутые в национальный флаг, не были выброшены в море с правого борта — корабль в таких случаях делал небольшой крен на этот бок, дабы винт не нарезал мясо ломтями, были забиты пьяным капитаном, национальным героем, который, разделав их туши, раздавал команде. А они стоили целое состояние. Правда, мы нисколько не пострадали, нам выплатили все до последней песеты. Крен на правый борт! Понимаешь? В правую сторону! — в улыбке моего деда сквозила горечь.

Строительство нефтяных платформ стало значительным событием для семейного производства. Они были огромными. Грандиозными. Гигантскими. Колоссальными. Сначала поступил заказ на одно судно, а потом, когда процесс строительства шел уже полным ходом, заказали второе. Должно быть, вид растущих на глазах кораблей был впечатляющим. Одна только мысль о том, как они возникают из ничего и тут же возносят к небу свои металлические конструкции, подобные возведенным в мольбе рукам, таила в себе дерзкий вызов человеческому благоразумию. Ничто так, как строительство этих высоченных башен, не походит на сооружение собора. Трудно представить себе нечто в большей степени напоминающее возведение священного храма, создаваемого в честь бога прогресса, или, возможно, бога промышленности, но, может быть, и в честь дьявола, управляющего постепенной деградацией нашей планеты, кто знает.

Дело в том, что даже строительство самого крупного океанского лайнера не подразумевает той храмовой величественности, какую таит в себе сооружение нефтяной платформы. Когда ты видишь, как возводится прочная основа, на ней вырастают высоченные башни, наблюдаешь, как медленно, беспрерывно и последовательно у воздуха отнимается пространство, которому суждено превратиться в место обитания особых, исключительных существ, все это приводит к странным мыслям, ибо тот факт, что на высоте, куда можно добраться только с помощью вертолета, будут проживать существа, весьма близкие к отшельникам, пугает своей таинственностью.

На этих платформах будут обитать почти что монахи. Их обитатели будут находиться в своего рода заключении, прерываемом лишь время от времени. Нет, они не будут монахами. Нет. Или будут. Это зависит от Бога, которому они решат посвятить свои одинокие жизни, ибо как только платформа окажется в море, среди пустоты, между небом и океаном, в строго определенной точке земного шара, она попадет в весьма непростую ситуацию. Тем, кто ее занимает, придется жить среди туманной мглы в Северном море, или среди света — в Карибском, в ледяном холоде или в невыносимой жаре, и они будут считаться мореплавателями, хотя при этом даже не сдвинутся со строго определенного места. Им предстоит постоянно переживать противоречие между статикой и динамикой. Они будут жить в строго определенной точке, из которой будет качаться вязкая жидкость, что загрязняет и портит все вокруг, проклятая нефть, якобы двигатель прогресса, мерзкая жидкость, провоцирующая превентивные войны и предупредительные захваты территорий; при этом они будут думать, что находятся в плавании. О глупцы, ведь это плавание в никуда! Их жизнь будет подобна вечному упоению. Путешествие в никуда, то есть в то же место, где они находятся. Точное отражение жизни.