Жан Эшноз: 14-й

На другой стороне площади, около лавки шелковых изделий на углу улицы Кребийон, Антим разглядел Шарля, который стоял поодаль от скопления разгоряченного, исходящего пылом и потом народа, и попытался издали поймать его взгляд, но не смог. Тогда он стал пробираться к нему сквозь толпу. Шарль словно бы не участвовал в происходящем; в ладно скроенном костюме с узким светлым галстуком, который обычно носил в своем рабочем кабинете на фабрике, с неразлучным фотографическим аппаратом «Идеал» фирмы «Жирар и Буат» на шее, он бесстрастно глядел на людское месиво. По мере того как Антим приближался к цели, в нем нарастало безотчетное желание одновременно напрячься и расслабиться, что было затруднительно осуществить, но только так он мог преодолеть робость, которая всегда овладевала им в присутствии Шарля. Тот едва взглянул на него и тут же перевел взгляд с лица на перстень-печатку, надетый на мизинец.

— Это что-то новенькое, — сказал Шарль, — обычно такие вещи носят на левой руке.

— Знаю, — согласился Антим, — но я ношу его не для красоты, просто у меня болит запястье.

— Ну да, — кивнул Шарль. — И он не мешает тебе, когда надо пожать кому-нибудь руку?

— Не так часто я это делаю, — заметил Антим. — И вообще, говорю же, он помогает мне от болей в правом запястье. Тяжеловат, конечно, но действует хорошо. Он, если хочешь знать, магнитный.

— «Магнитный», — повторил Шарль и за одну секунду проделал целых пять мимических движений: еле заметно улыбнулся, еле слышно фыркнул, качнул головой, дернул плечом и отвел глаза. Антим в который раз почувствовал себя уязвленным.

И все же попытался продолжить разговор.

— Что ты об этом думаешь? — спросил он, указывая себе за спину, на размахивающих плакатами сограждан.

— Это было неизбежно, — ответил Шарль, прищуривая глаз и прижимая другой к окуляру зрительной трубки. — Недели две — и все закончится.

— А я вот не уверен, — осмелился возразить Антим.

— Ну, посмотрим, что будет завтра.

На следующее утро все сошлись в казарме. Антим отправился туда спозаранок и по дороге встретил приятелей, с которыми вместе ходил на рыбалку и сиживал в кафе: Падиоло, Босси и Арсенеля. Арсенель ворчал себе под нос — накануне, отмечая такое событие, он перебрал, и теперь его мутило с похмелья, да еще разыгрался геморрой. Падиоло, хрупкого на вид, застенчивого парнишку с худощавым, воскового цвета лицом, никто не назвал бы мясником, а он как раз работал в мясной лавке. Босси же мало того что походил на живодера, так еще и вправду им был. Ну а профессия Арсенеля, шорника, на внешности никак не сказывалась. Объединяло троицу то, что все они, хотя и каждый на свой лад, имели дело с животными, немало их перевидали, и в дальнейшем им предстояло продолжить этот опыт.

Поскольку они явились одними из первых, им досталось обмундирование по размеру, Шарль же, пришедший со своим обычным, презрительным и отрешенным, видом чуть ли не к полудню, поначалу получил форму не по росту. Но он так бурно протестовал, скандалил, так напирал на то, что он не кто-нибудь, а заместитель директора фабрики, что у двоих других новобранцев — а подвернулись под руку как раз Падиоло с Босси — отняли шинель и красные штаны, которые более или менее пришлись впору такому уважаемому человеку, хоть он все равно презрительно морщился. В результате Падиоло утонул в здоровенной шинели, а Босси к своим штанам за все время, какое ему еще было суждено прожить, так и не привык.

На Антиме, молодом человеке двадцати трех лет, среднего роста, обладателе самой заурядной, неулыбчивой физиономии и обычных усиков, какие носили почти все его ровесники, новая форма сидела не лучше и не хуже, чем повседневный костюм; ему хотелось подойти и поговорить с Шарлем, — тому уже все двадцать семь исполнилось, невыразительность та же, усики такие же, но ростом повыше, поинтереснее, постройнее, на всё вокруг он посматривал с холодной невозмутимостью и, казалось, еще меньше, чем обычно, желал общаться с кем-либо, кого считал ниже себя, в том числе и не в последнюю очередь с Антимом. Видя это, Антим передумал и вернулся к товарищам, хотя бы для того, чтобы утешить Босси, проклинавшего на все корки свои штаны. Все же он разок обернулся увидел, что Шарль достал сигару, хотел уже убрать портсигар, но спохватился и скромно предложил его ближайшему офицеру. А потом сфотографировал офицера, как фотографировал все подряд, совершенствуясь в этом искусстве, и довольно успешно: с недавних пор журналы, принимающие работы любителей, такие как «Мируар» и «Иллюстрасьон», стали публиковать его снимки.