Илия Троянов - Собиратель миров

Поскольку Мохаммед-паломник педантично следовал временным указаниям, они попали вскоре в людскую лавину — а позже шейх Абдулла узнал, что те, кто умел договариваться с Богом, дьяволом и самим собой, выходили на побивание раньше предписанного времени или вставали ночью, чтобы исполнить долг в лунном покое. Подобное правонарушение было немыслимо с Мохаммедом, хотя украдкой, как давно уже подозревал шейх Абдулла, тот не прочь был пробраться сквозь кустарник компромиссов. Дорогу перегородил узколицый человек, из глаз которого выпрыгивал экстаз. Схватив шейха Абдуллу за плечо, он потряс его. Не трать сил, брат, я уже выколол дьяволу глаза. Но и слепой шайтан, возразил шейх Абдулла, плетет опасные соблазны, равно как и слепой человек уязвим для заблуждений. Перед тобой — великий дервиш из Индии, прибавил Мохаммед, его мудрость не подпускает к нему шайтана. Оба глаза, орал мужчина, оба глаза! И растворился в толпе.

Хаджи были подобны лавине, грохотавшей по долине, когда они приближались к столбам и замечали их. Шейх Абдулла ощутил напор со всех сторон. Толпа качалась, как корабль на больших волнах, и с рокотом неслась куда-то, крик накатывал на крик, и последние остатки осмотрительности и терпения были растоптаны, прежде всего дромадерами и лошаками важных господ. Столбы оказались разочарованием, они выглядели примерно так же грозно, как мильные камни по обочинам римских дорог, как мегалит, как безымянная гробница. И все же они воспламеняли фантазию многочисленных хаджи вокруг него, чьи лица сжались в яростные гримасы, когда они принялись кидать камни, пока со слишком большого расстояния. Многие хаджи попадали не в дьявола, а в собственных братьев и сестер. Шейх Абдулла быстро расстрелял свои патроны. Вместо молитвы перед каждым броском он говорил: Да спасет нас Бог от насилия, и от выпадов толпы, и от необузданной страсти. Но спасения не было. И не могло быть в толпе, где каждый был смертельным врагом каждому, мечтая лишь о том, как бы живым выбраться из ритуала. Его все выталкивали дальше вперед, и, не заметив опасности, он оказался пеной на штормовой волне, швырявшей его в столбы. Камни летели на его голову, и один чуть не попал в глаз.

Сбежать от побивания камнями оказалось труднее, чем добраться до него. Бросив семь камней, хаджи искали путь для отступления, и рвались прочь, пробивая себе выход и невзирая на сопротивление. Они наваливались на оказавшихся перед ними мужчину или женщину всем своим весом, и не пускали никого, кто стремился в противоположную сторону. Удар по затылку подарил шейху Абдулле откровение, открыв ему глубокое значение ритуала: побиение камнями было упражнением в слишком человеческом после высокого полета очищения. Каждый приближался к дьяволу в себе самом, сердца паломников вновь каменели, и потому не было никакой ошибки, что камни падали на самих паломников. Напротив, в образе ближних люди побивали дьявола, столбы же стояли лишь для развлечения. Во время хаджа он пережил вечный двигатель самопожертвования, теперь его протащило через вечный двигатель насилия, и вдруг ему на ум в сердце ислама пришли слова Упаничче, когда тот объяснял ему учение об адвайте: пока наши ближние остаются для нас — другими, мы не перестаем их ранить. При таком рассмотрении дьявол скрывался в различиях, которые люди возводили между друг другом. Его проницательность была подтверждена волной плевков, приземлившейся на его лице.

Уже на третий день хаджа на большой площади, в нишах и углах между палатками и домами, в паломническом лагере начинает скапливаться всякая мерзость. Пол покрывают экскременты, остатки гнилых овощей и тухлых фруктов. Ему противно здесь проходить. В особенности сегодня, когда воздух отравлен вонью гигантской скотобойни. Когда перерезаны шеи тысяч животных, коз и верблюдов. Мясо дарят, жарят, едят; остатки — кишки и внутренности, куски шкуры и жира, засохшие ручьи крови клеймят землю. Долина Мины — самое жуткое место на свете, какое мог себе представить шейх Абдулла. Умершего бросают лежать, а когда начинается разложение трупа — его скидывают в один из рвов, выкопанных для остатков забитого скота. Чумной компост плоти. Число умерших растет, что неизбежно, учитывая тяжести хаджа, легкое одеяние, отвратительные приюты, нездоровую пищу, недостаточное питание. Некоторые паломники были забиты камнями, когда им пришлось вторично сражаться с дьяволом, у которого за ночь выросли три ноги — три столба, и потому им надо было кидать трижды по семь камней. Это было в три раза невыносимей, чем в прошлый день, и в три раза опасней.