Богдан Тамко - Somniator

Доведение людей до слез всегда было одним из моих самых животрепещущих переживаний. В этом случае я эгоистично осознавал свою значимость, или власть, или силу. В такие моменты меня переполняла гордыня, и причина слез человека уже отходила для меня на второй план. Диана была права, чернота, рвущаяся наружу, кишела во мне, подавляемая только силой воли и рамками морали.

Я подошел к Диане и обнял ее.

– Ты перенесла много эмоций сегодня. Пойдем скорее отсюда домой.

Девушка послушно, шмыгнув носом, пошла прочь из буфета в сторону гардероба. Я помог ей надеть ее шубку, хотя обычно как-то обходил этот момент этикета стороной. Мы вполне могли дойти до дома пешком минут за сорок, но желания гулять по морозу, после случившегося, у меня не было никакого. Я предложил поехать на метро. Это был холодный день. Промозглый ветер задувал до самых костей, и если Диану спасала ее шуба, то меня в моем полупальто явно нет, да и лица наши были не защищены совершенно.

Диана с легкостью попала в дверной замок, но повернуть ключ обмороженными пальцами не смогла. Мне это удалось, но с невероятным трудом. Мы зашли в дом, и я быстро разделся первым. Диана мучилась над заклепками на шубе, но расстегнуть их была не в состоянии. Я, прикладывая все усилия, помог девушке снять с нее верхнюю одежду, затем стащил ее сапоги, так как расстегнуть молнию на них она тоже не могла. Закончив раздевать Диану, я выпрямился перед ней во весь рост. Она осталась в рубашке, кардигане и короткой юбке, я же был в толстовке и джинсах.

Недолго думая, я схватил ладони Дианы и запустил их себе через низ кофты прямо под мышки – в ближайшее теплое место.

– Так греют спасатели, когда нужно срочно спасать человека – теплом своего тела.

Диана приблизилась ко мне вплотную и заглянула мне прямо в глаза. В ее очах замерзшие слезы растапливались свежими, новыми. Она смотрела на меня преданно, как никогда, ее взгляд был чист и искренен, как у младенца. Диана созерцала меня, словно спасителя.

А что в это время происходило со мной? Меня словно разомкнуло. Почти год я боролся с самоуверенностью и напыщенностью этой леди, и вот только сейчас она стоит передо мной, открытая, беззащитная, как на ладони. Только в тот момент я понял, что больше не могу терпеть.

Диана, по всей видимости, либо ощутила нечто подобное, либо прочла в моих глазах всю необходимую информацию. Она почти прислонилась ко мне своими губами, приоткрыла рот и начала глубоко вдыхать, горячо и прерывисто выдыхая мне прямо в лицо. Своих глаз Диана не отрывала от меня. Я прижал девушку к себе изо всех сил, она схватила мою ладонь и положила ее себе на бедро с внутренней стороны, около паха. Моя рука мгновенно намокла даже через белье и колготки Дианы, обдаваемая жаром. Ноги девушки бились в судорогах.

Я сам был не в лучшем состоянии. Почти год спустя мы довели друг друга до волевого изнеможения. И вот этих подсказок с рукой под юбкой мне уже не было нужно. Я схватил Диану за ягодицы, она обвила мое тело ногами, и я понес ее в комнату с круглой кроватью и шелковым бельем. Мы долго и томно раздевались, продлевая на минуты и секунды тот миг, который оттягивали месяцы. И, в конечном итоге, он настал. Я не думал о том, что произошло в этой постели, о том, что белье шелковое, как и в рассказанной Дианой истории, я только изо всех сил прижимал ее плечи своими руками, обхватившими шею девушки, и шептал на ухо, как я долго этого ждал. Диана же вообще находилась где-то в астрале, ее заплаканные глаза закатывались от удовольствия.

И вот, в последний миг, когда я должен был прервать процесс, Диана словно очнулась и изо всех сил прижала мои ягодицы к себе. Не успели у меня в голове родиться мысли о западне, совращении, использовании меня, как женщина, впиваясь в меня ногтями, прошептала:

– Успокойся, я не могу иметь детей.

Вся прискорбность этого факта не дошла до меня в тот момент. Мой мозг только лишь получил сигнал «можно» и следом за столь сильным напряжением он достиг рая, небывалого доселе. Диана тоже была где-то не здесь, она сумела подловить самый нужный момент. Мы лежали, обессилев, не зная, кого благодарить за это блаженство, кроме друг друга.

До чего же сложно описать естественное, не пересекая границу этики и пошлости! Какими словами мне рассказать о том, что творилось с нами дальше, чтобы не выйти за рамки приличия? Что ж, каждый сам решает, что приемлемо для его восприятия вещей неизвращенными.

Квартира ломилась от ее стонов, а я не делал практически ничего. Эта дьяволица то налетала на меня, как коршун, готовая разорвать в клочья, то ласкалась словно кошка. Я медленно сходил с ума. Только демон был способен доставить столько плотских радостей. Когда мы, несколько часов спустя, сладко засыпали, в последнюю секунду я понял, почему тот мужчина умер поутру.