Богдан Тамко - Somniator

В остальном они были практически неотличимы. Похожие, как родные сестры. Я в очередной раз удостоверился, что Кристина заложила в меня навсегда образ идеала женской красоты.

– Кто она? – спросила Диана.

– Моя первая любовь. Святой и светлый образ из детства. А этот портрет – труд всей моей жизни, стоящий намного больше, чем аудиозаписи или чертовы банковские бумаги.

– Ты до сих пор любишь ее?

– Я не видел ее…, – я задумался, – четыре года. Не могу ничего сказать.

Диана медленно повернулась лицом к портрету и встала прямо напротив изображения Кристины.

– Я словно в зеркало смотрю. Это даже задевает мое самолюбие. Не видишь ли ты во мне ее?

– Если и зеркало, то очень кривое. И скорее она смотрит на тебя через него. Ее чистый образ превращается в твою дьявольскую порочность. У тебя ведь на лице написано «похоть». Да и как бы вы ни были похожи, ты уникальна, Диан. И я столько времени таскаюсь именно за тобой такой.

Мы вышли из дома в задумчивом состоянии. Был уже вечер, Диана позвала меня к себе на ужин. Она отправилась вперед, а я остался позади купить в палатке газированную воду и хлеб. Пока я делал заказ, ко мне подошел старичок и попросил у меня сигарету. Я не курил, но дед был настолько милый, что хотелось ему удружить. Я купил пачку дорогих сигарет и протянул ему.

– Подожди, сынок, – старик раскрыл упаковку и достал одну никотиновую палочку, – я же просил одну, зачем ты даешь мне всю пачку? – добро спросил он.

– Я не курю. Она мне не нужна.

– Никогда не знаешь, что тебе нужно, сын, даже если это кажется заведомо опасным или преисполненным боли, – сказал дедуля и ушел.

Я бросил пачку в пакет и пришел к Диане.

Когда я зашел в большую комнату, в ней уже горели свечи, расставленные по краям стоящего посередине низкого журнального столика. С одной стороны стоял диван, где располагалась Диана, я же сел напротив нее в кресло. Из-за сияния свечей темнота вокруг неизмеримо сгущалась, казалось, что есть только огонь и ее лицо, освещенное пламенем.

– Почему ты такая черствая? – спросил я после долгого молчания, сопровождаемого непрерывным разглядыванием очертаний невероятно красивого облика сидящей напротив меня женщины. – Иногда мне кажется, что ты вообще не способна любить.

Мой вопрос не заставил ее пошевелиться. Глаза продолжали смотреть на огонь самой большой и яркой свечи, стоящей в центре стола прямо между нами.

– Я расскажу тебе одну историю. И для того, чтобы ты понял, насколько она важна для меня, добавлю, что до сих пор ни один знакомый мне человек никогда ее не слышал.

Диана все еще смотрела на пламя, отчего ее чудесные глаза ярко блестели, а в их середине прыгали маленькие искорки.

– То был невероятно дождливый день. Такие страшные ливни обычно и бывают только в середине лета. Прямо как тогда. Я возвращалась с работы не на машине, уже наступила ночь – тот самый период, когда от остановок отходят последние автобусы. Там я и встретила его. Он сидел на скамейке под навесом, продуваемым с трех сторон, укутавшись в грязный свитер, весь мокрый, с резким запахом, разящим от тела. И дрожал. Когда появилась я, хорошо одетая, сухая, под огромным зонтом, он посмотрел на меня и больше не отводил взгляд. Только трясся от холода и любовался моими глазами. Это длилось довольно долго, пока я не заметила, что смотрю на него так же пристально, как и он на меня. Тогда я подошла к нему и села рядом. Старалась не обращать внимания на запах, выкинуть из своих пяти чувств все портящее обоняние и ненужный в тот момент вкус, а чувствовать остальными: слышать шум дождя, ощущать кожей холод, и, самое главное – видеть! Несколько минут спустя я смогла разглядеть, что это самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала за всю свою жизнь. При тусклом свете фонарей рассмотрела, что он темный, как та самая ночь, брюнет, что черты его лица абсолютно симметричны, мужественны и идеальны. Однако самыми божественными были его зеленые глаза. Даже в темноте они светились, как обработанные изумруды, словно он надел яркие линзы. Зеленоглазый брюнет.

– Как Робби Уильямс?

– Да. Как Робби. Только я не думала о том, на кого он похож, да и не нужно мне это было. В те минуты для меня весь мир сошелся на этих идеальных глазах. «Чего ты хочешь? – спросила я. – У меня есть все, чего ты можешь пожелать, я богата и одинока. Только попроси – и получишь что угодно из того, что я в состоянии буду для тебя сделать». Он приоткрыл рот и тихим, очень мягким, немного дрожащим голосом сказал: «Мне бы только согреться. И больше ничего не нужно». Я взяла его за руку и повела в свою квартиру. Любые опасения, страхи, отвращение – все исчезло тогда, меня переполнило непреодолимое желание сделать все для этого мужчины. Он всего боялся, стыдился и стеснялся. Как маленький, скромный ребенок сжимался в углу коридора моей роскошной квартиры, в той самой, в которой сейчас сидишь и ты. Мне пришлось делать все самой. Снимать с него обувь, свитер, вести его в ванную, наполнять ее горячей водой, стаскивать одежду с грязного тела и усаживать. А он только молча повиновался. Я добавила пену, дала ему шампунь и ушла готовить. Боже! Это был самый вкусный ужин, который когда-либо выходил из-под моих рук. Я готовила не просто так, я создавала пищу для мужчины! Самого особенного, которого видела за все годы моей жизни. Когда стол уже был накрыт, я зашла в ванную, а он так и сидел в воде, с пеной на голове и даже видно было, как он наслаждается теплом. Я смыла с него все, спустила воду и вытерла его тело. И только тогда заметила, как оно красиво.