Слава Курилов - Один в океане. История побега

29 января 1998 года Слава Курилов погиб во время подводных исследований на озере Кинерет. Он верил в предзнаменования, а в этот раз они были явными: за несколько дней до смерти он слишком долго пробыл под водой, вызволяя напарника, запутавшегося в рыболовных сетях. Их подняли наверх, когда в баллонах уже почти кончился воздух. Слава имел право отказаться от работы в свой последний день, но не сделал этого. После его смерти по-иному читаешь знакомые строки: «Жизнь – это когда смерть стоит за плечами… Конечная цель – выдержать, и совсем несущественно – выжить или умереть. Я выдержал. Успех был бы и в случае смерти».

Слава похоронен в Иерусалиме, на старинном кладбище, неподалеку от потомков рыцарей-тамплиеров, странников прошлых времен, на улице Эмек Рефаим. На похоронах друзья говорили о его аскетизме, доброте, кто-то назвал его праведником. «Это не доброта, а кротость. Он был философским человеком», – заметил человек, хорошо знавший Славу. «Разве Слава занимался философией?» – «Не занимался, а жил. Просто он так жил…»

Один из героев этой книги – океан. В океане таится прошлое мира, под толщей воды можно разглядеть тени старинных кораблей, финикийские галеры, каравеллы Колумба, а в самой его глубине скрыт невидимый дом, освященный Божественным присутствием. События, о которых Слава Курилов рассказал в книге, тоже проходили на разных «глубинах»: за решительными, порой безрассудными действиями, резкими изломами судьбы скрывалось ровное упорство странника, идущего своим путем. Он требовал полной самоотдачи и множества жертв. «Закончив далекий и трудный путь, я увидел то, о чем долго грезил, и понял – нет счастья за горизонтом, а оно, как тень, безмолвное, всегда рядом…» Но такие судьбы и такие пути не измеряются общими мерками, их смысл нам неведом. Путь закончен – или он продолжается? «Море исчезло. Под нами была бездна, усыпанная яркими звездами… Корабль плавно парил в пространстве в центре одной гигантской сферы… Я взобрался на мачту, удобно устроился и оказался в самом центре Вселенной. Скопление звезд у Млечного Пути в одной стороне неба было ярче, создавало густые тени надстроек. Там, внизу, среди звезд, я увидел и собственную тень».

Елена Игнатова

– Отношения с морем у него были мистические. Он рассказывал, и в книге есть этот эпизод, когда он сидел на берегу моря в Крыму и вдруг почувствовал, что море на него «смотрит» – всеми своими волнами, всеми гребнями.

Тогда и свершился контакт его сознания с этой стихией. Это было духовное единение, его союз с морем. Потом любовь утвердилась. Он часами мог сидеть, слушать, любоваться морем. Это было настоящее общение двух любящих субстанций, любовные отношения между ними. Но была и земная часть их «взаимоотношений».

– Море, Бог и Йога – это те три вектора, которые сошлись в одной точке – в точке побега, в точке прыжка и в тех трех сутках в океане. Все это главные составляющие Cлавиной души и его личности. Все это и привело его к «фокусу». И был прыжок.

Впервые Слава приехал в Израиль в 1985 году. Он был желанным гостем. На него был огромный спрос. Передавали его друзья друг другу из рук в руки.

– Мы с ним познакомились на дне рождения нашей общей приятельницы, 25 июля 1985 года. И больше тогда не виделись. Он прожил здесь три месяца и вернулся в Канаду. И часто вспоминал потом Израиль. Его тянуло сюда безумно – к солнцу, к морю, к людям из России. И он вернулся.

И они вновь встретились совершенно случайно, ровно через год со времени первого знакомства – 25 июля 1986 года. На улице, на автобусной остановке рядом с домом, в котором жила Лена и адреса которого он тогда не знал.

Венчались Лена и Слава в Вифании, в церкви Гефсиманского монастыря…

– От Славы исходило такое спокойствие и такая сила, что одно пребывание рядом с ним просто вылечивало. Мы прожили вместе всего одиннадцать лет, но именно благодаря им я живу и по сей день и совершенно не ропщу на судьбу. За эти годы я получила больше любви и тепла, чем могла мечтать. Люди такого, может быть, не получают за всю жизнь.

– Слава смерти не боялся. Прочитав книгу, вы поймете, что он «бывал» в том мире. Он, наверное, как всякий человек, боялся смертного часа и мучений, и смертный страх ему был хорошо знаком, но самой смерти он не боялся, зная, что это – продолжение жизни. Когда-то мы с ним говорили об этом, и он объяснил, что страха быть не может быть, что это совершенно разные вещи – земная жизнь и то, что находится за ее пределами. Наверное, поэтому я и могу жить после его смерти. Я ведь знаю, что для него не существовало вопроса: есть ли жизнь после смерти? Для него было однозначно, что это – продолжение жизни в других категориях. Вот чего он действительно боялся, так это немощи. Он боялся быть прикованным к постели, к капельницам, ко всевозможным трубкам. Он незадолго до смерти побывал в больнице у нашей знакомой, и это привело его в такой ужас, что он даже впал в депрессию на какое-то время. Аксенов, когда ему сообщили, что Слава умер в Галилейском море, сказал: «Какой изящный абрис судьбы». И я с ним согласна.