Евгений Пузыревский - Седьмое лето

Тело поддалось.

Тут, произошло то, что в принципе является предсказуемым, но, для неопытного в таких делах Павлика, совершенно неожиданным – мама, подчиняясь законам физики, полетела вниз, подминая под собой сына.

И началась истерия, в лучших традициях больных, изучаемых доктором Жан-Мартеном Шарко.

Мальчик, придавленный огромной мёртвой горой, кричал, ревел, смеялся, хрипел, метался, размахивая не прижатыми конечностями. Ему вдруг стало душно, воздух отказывался проникать в легкие, и оставалось, только беззвучно открывать/ закрывать рот, пытаясь нормализовать газообмен между организмом и окружающей средой. Голова поплыла, зрение помутнело, сознание начало медленно проваливаться.

Последний рывок.

Отчаянный рывок.

Удачный рывок.

Павлик смог выбраться наполовину. Ободрённые успехом, вернулись силы. Сопротивление пошло по второму кругу. Сантиметр за сантиметром, цепляясь за всё, что попадалось в радиусе мечущихся рук, рвя на себе одежду, он всё же смог извлечь своё маленькое тельце из-под другого, тоже родного, но при этом уже чужого.

Вскочив, сын, в состоянии аффекта, понёсся к своей постели и спасительному одеялу. Забежав в дом, он поскользнулся на натёртом мылом полу, упал, больно ударившись подбородком об стоявшую тут не к месту табуретку, разбил губу, прикусил язык, поднялся и, не замечая текущую изо рта кровь, прыгнул на кровать, накрывшись всем, чем смог на ней найти.

Тело Марины, осталось лежать в незакрытой бане.

В бедре, как показалось Марине, начал скапливаться гной. Привыкшая в детстве давить все свои фурункулы, не давая им созревать, она и тут решила воспользоваться этим не хитрым способом. Аккуратно надрезала бритвой, центр предполагаемого скопления тканевого детрита и тихонько нажала по краям новообразованного отверстия.

Ничего.

Наверно стержень ещё не достаточно сформировался, или же пока находится глубоко.

Эх, что бы мы делали без народной медицины?

Марина растрепала бутон камыша (заготовленного для таких случаев еще прошлым летом), перемешала со сметаной, наложила получившуюся массу на рану, перевязала, успокоилась – время поможет.

Время помогло.

Но не ей, а гангрене, активно прогрессирующей в её бедре. Пока, самоцелительница разрезала, подготавливала, накладывала, то умудрилась занести инфекцию, и теперь «сухая» перешла во «влажную». А это уже повод для паники, причём достаточно таки серьёзный.

И пошли закупорки сосудов. И из чёрного пятно стало сине-фиолетовое. И при нажиме стал слышен подозрительно неприятный хрустящий звук, гоняющий по ткани сероводород. И пораженная часть тела стала разбухать. И самое главное, это противный гнилостный запах, который другим был бы почти не заметен, но ей, закупоривавший, до тошноты, ноздри, преследующий весь день и снящийся даже ночью.

Она ясно поняла, что умирает.

Без ампутации тут не обойтись, но кто её сделает, в этой отдалённой деревушке, где из разумных живых, только двое. Осталось надеяться на возвращение пропавшего третьего – он сможет отвезти в больницу, а там врачи… квалифицированные врачи, не народные.

С каждым днём состояние ухудшалось. Ей стало тяжело ходить, всё больше времени проводила в кровати, потея под тремя одеялами, в надежде, что прогревание хоть чуть-чуть поможет затормозить расползающуюся по ноге синеву.

Павлик, что сказать Павлику? Как его подготовить? Ведь скоро он останется один – сама она не в состоянии отвезти сына к людям, муж неизвестно когда вернётся, да и вернётся ли? Надо научить его как жить, без помощи старших, тогда он легко продержится достаточное количество времени, до того как кто-нибудь, по какой-либо причине, появится в Егре.

Мозг Марины, и без того в последнее дни плохо соображавший, выработал, рассадил и культивировал в себе идею-фикс, заключающуюся в том, что кроме быстрого курса обучения взрослению сына, она его должна откормить, чтобы жировых запасов хватило надолго.

И понеслось.

День мальчугана начинался с плотного завтрака, который он сам же себе, под руководством матери, готовил. Далее действия с козами и курицами. И вновь еда. Затем тщательная уборка в неуспевающем загрязнится доме. Потом опять на кухню. Следующее по списку – умственное развитие, разучивание стихов, математика, биология, каллиграфия, орфография и т. п. И так до самого вечера, несчётное количество вариаций по совершенствованию своего отпрыска вперемешку с огромным количеством поглощаемой пищи.