Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

Все как один из светлого дерева стояли они в огромном ангаре военного аэродрома Ингольштадт-Манхинг. Среди них много маленьких, детских гробов. Собралось около шестисот человек — родственники погибших, их друзья, жители соседних городов.

Филипп стоял между Нимандом и Карлсоном у самой стены ангара. Ни одна церковь столько народа на отпевание не вместила бы. Перед гробами стояли премьер-министр Баварии и члены федерального правительства. Участвующие в похоронах молились и пели, большинство по-английски, как и сам священник. Он говорил о живых и мертвых всех вероисповеданий: «Мы прощаемся с людьми, которых мы любили и уважали и в которых нуждались, как в воздухе для дыхания, — говорил он, — мы должны постараться пересилить боль, которую принесло это несчастье, опалившее наши сердца и души…»

Филипп наблюдал за одноруким Карлом Карлсоном, который истово молился и громко пел, и ему вспомнились слова другого священнослужителя, который сказал: «Мы должны сделать это в ангаре. И ни в коем случае не под чистым небом. Страждущим требуется убежище». И еще ему вспомнилось то, что ему рассказал один пожарный: «В «боинге» летела пара новобрачных. Она погибла, а он остался жив».

«Он жив, — подумал Филипп. — И, скорее всего, он здесь, в этом ангаре».

В Мюнхен он вернулся в машине специальной комиссии вместе с Карлсоном. Криминальрат сказал после долгого молчания:

— Вы, наверное, были весьма удивлены, господин Сорель?

— Чем же?

— Мною.

— С чего вы взяли? — удивился Филипп, хотя сразу понял, о чем тот говорит.

— Потому что я так молился и громко пел.

— Да что вы, господин Карлсон! — смутился Филипп. — Это сугубо интимное дело каждого человека: верить в Бога или нет.

— Вы… не верите?

— Нет.

— Раньше я тоже не верил — пока мне не ампутировали руку. После одной перестрелки с подручными наркобаронов. Мне тогда здорово досталось. До этого меня в церковь разве что силой можно было затащить. А после операции что-то во мне произошло… И я пришел к вере, и это все больше притягивает меня. Странно, не правда ли?

— Ничего странного, — возразил Филипп. — Вы ведь не женаты, я не ошибаюсь?

— Нет, — сказал Карлсон. — Я никогда не женюсь. Женщины у меня бывают. Это ведь вполне естественно, правда?

Филипп кивнул.

— Но никаких детей! — с вызовом проговорил Карлсон. — Детей у меня не будет, в этом я себе поклялся. Когда они маленькие, их любят, и все ради них делают, а когда они становятся взрослыми, никто не сможет предсказать, что с ними будет. Никто! Лучше всего ни с кем себя накрепко не связывать, тогда под конец жизни и страдать особенно не придется.

«Вот и нашелся человек, который сказал что-то о криминальоберрате Гюнтере Паркере и его сыне Вальтере», — подумал Филипп.

— Филипп…

— Клод!

— О, Филипп, как я рада слышать твой голос! Я так боялась… я не могла заставить себя позвонить тебе… Макс сказал мне, чтобы я не сомневалась…

— Какая чушь! Ты должна была давно позвонить мне!

— Нет, я никак не могла… Мне было так стыдно… У меня совсем сдали нервы… Я вела себя, как последняя истеричка…

— Брось ты это, Клод!

— Да, как последняя истеричка. Когда я вспоминаю, как мы были с тобой вместе и любили друг друга — и вдруг я срывалась, чтобы позвонить куда-то… И о том, как я прогнала тебя… и как я улетела, не попрощавшись с тобой…

— Это сейчас никакой роли не играет, Клод. Я люблю тебя! Я тебя люблю!

— Ах, и я тебя тоже, дорогой! Помнишь «наш день»…

— …он будет длиться и длиться, любовь моя, да!

— Да, Филипп. Пожалуйста, пусть так и будет. Знал бы ты, как мне этого хочется…

— А мне еще больше!

— После всего, что я сделала, — я последняя сволочь.

— Никогда не говори так! Серж пропал куда-то, это тебя настолько огорчило, что ты потеряла голову…

— Да, это так. Мне было очень больно… вот поэтому все так и вышло… Очень легко быть вежливым и обходительным с человеком, пока в него не влюбишься.

Он рассмеялся.

— Что смешного?

— Ну, то, что ты только что сказала.

— Нет, это совсем не смешно! Не люби я вас обоих, я всегда была бы с вами милой, ласковой и предупредительной… Но я люблю вас обоих… если бы ты знал, как… Вот почему я вела себя так…

— Не надо! — воскликнул Филипп.

— …я как сумасшедшая ищу повсюду Сержа. Я всем, кто его знал, позвонила, а потом собралась и полетела в Рим…

— Ты хотя бы напала на его след?

— Нет — он как будто сквозь землю провалился. О, Филипп, ты даже не представляешь, где я только ни побывала в этом огромной городе… Я ищу его целыми днями. Я не только в Риме его искала, я была во Флоренции, потому что кто-то сказал, будто видел его там.