Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

— Как аэробус, летевший в Копенгаген, — подсказал Ниманд.

— Верно. Однако когда правила эшелонирования соблюдаются в точности, это происходит безболезненно даже при перегрузке воздушного пространства, сказал Вильмс. — Самолету из Зальцбурга был отведен коридор Ф140…

— Это на какой высоте? В футах? — пожелал уточнить криминальрат Карл Карлсон. Конец правого рукава он засунул в карман пиджака.

«Карл Карлсон — преемник Гюнтера Паркера, — подумал Филипп, — который выстрелил себе в сердце, когда якобы чистил свое служебное оружие. Я так и вижу его перед собой, как он сидел тогда, в Дюссельдорфе, низко склонившись над столом, с пустыми, безжизненными глазами… «У меня сейчас тяжелые времена», — так он сказал мне тогда, — но скоро этот период будет позади»… «Вот он у него и позади. Теперь у него все позади. И никто о нем даже словом не упомянул. Как будто криминальоберрата Гюнтера Паркера и вовсе не было…»

— Номер воздушного коридора Ф140 показывает, что полет происходит на высоте четырнадцать тысяч футов, то есть несколько ниже пяти тысяч метров, — ответил Вильмс на вопрос Карлсона. — Движение в этот момент было очень оживленное. Позднее, когда оно постепенно стало бы размеренным, следовало предложить пилоту перейти на большую высоту. В тот момент для этого не было условий, поскольку помимо усиленного движения в воздухе заметно участились Ай-Эм-Си.

— Что такое Ай-эм-си?

— «Инструментал Метеоролоджикал Кондишн», — Вильмс приподнял указку. — Полет сквозь плотную облачность с помощью навигационных приборов. — Он снова указал на карту. — С севера подлетал «Боинг-747» из Нью-Йорка с тремястами тридцатью семью пассажирами и восемью членами экипажа на борту. Над Атлантикой он шел на высоте сорок одна тысяча футов, это примерно тринадцать километров. Когда они подлетели к Европе, диспетчеры Рейнского воздушного контроля перевели их пониже. По данным на мониторах мюнхенских авиадиспетчеров «боинг» пролетал севернее Ингольштадта, то есть непосредственно перед посадкой в Мюнхене, по воздушному коридору Ф150, то есть на высоте пятнадцать тысяч футов. А аэробус, летевший по коридору «Эмбер-1-2» в северном направлении как бы ему навстречу, шел на высоте в четырнадцать тысяч футов, если вы помните…

Хольгер Ниманд кивнул.

— Это значит, что между обоими самолетами был интервал вертикального эшелонирования — в данном случае тысяча футов, то есть примерно триста метров, не так ли? — Ниманд опять кивнул. Он снова указал в сторону карты, которую проектор высвечивал на стене зала. — И тем не менее столкновение произошло!

Наступила тишина, прерванная шумом и свистом двигателя взлетавшего самолета.

— Да, и чем же вы эту катастрофу объясняете? — спросил Вильмс, когда шум утих. — Либо аэробус летел на тысячу футов выше, чем требовалось, либо «боинг» на тысячу футов ниже. Причем при постоянном радарном наблюдении. Как это могло случиться?

— Есть вещи необъяснимые. И страшные, — вступил в обсуждение представитель «Боинг». — На месте падения самолетов мы нашли «черные ящики» обеих машин. Совместно с сотрудниками федерального криминального ведомства и экспертами из агентства страхования на авиатранспорте мы провели анализ полетных и голосовых кассет.

— Пожалуйста, объясните присутствующим, что такое полетные и голосовые кассеты, — предложил Вильмс.

— С удовольствием, — Хилл встал со стула. — Кассета бортовой системы регистрации полетных данных записывает все важные для полета показатели приборов. А голосовая кассета записывает все разговоры в кабине пилота — в продолжении тридцати минут. Затем записанное стирается, и запись начинается сначала. На кассетах были записаны абсолютно нормальные переговоры с контрольным пунктом Мюнхена, нет ни малейшего, повторяю, — ни малейшего намека на то, что в одной из машин произошло что-то из ряда вон выходящее, — причем до самого момента столкновения.

— Но как это может быть? — удивился Карлсон. — Машины летели в плотных облаках. Пилоты ориентировались только на показания навигационных приборов. Однако даже в этом случае, на кассете должны быть слышны возбужденные голоса или крики пилотов!

— Однако ничего этого не было, — говорит Хилл. — Никаких криков, никаких возгласов — ничего!

— И вот что пугает больше всего, — сказал представитель «Аэробус Индастриз», француз Пьер Аллонж, летчик, и сейчас одетый в форму пилота. — Самое страшное: на экранах мониторов авиадиспетчеров появлялись — вплоть до самого столкновения — данные о заданных коридорах обеих машин. Ф140 и Ф150, то есть коридоры на высоте четырнадцати и пятнадцати тысяч футов. Вот почему авиадиспетчеры считали, и не могли не считать, что самолет, идущий в Копенгаген, и тот, что должен приземлиться в Мюнхене, летят по коридорам соответственно в четырнадцать и пятнадцать тысяч футов высоты, направляясь на север и, соответственно, на юг — пока не пришло сообщение о катастрофе…