Йоханнес Зиммель - Любовь — последний мост

— Вы попросили ее об этом?

— Я умолял ее, месье. Мне нужно было еще несколько дней… Мадам поняла это и поэтому дала согласие на то, чтобы ее показания на некоторое время в известном вам уже виде остались у меня… Сегодня оговоренный срок хранения истекает. Поэтому я и попросил вас незамедлительно приехать ко мне… Часы в бомбе замедленного действия тикают, гм-гм, простите меня за это клише! Так вот! У меня, следовательно, есть подписанные ею показания. У меня есть еще ее платье, все разорванное и в пятнах крови — оно было на мадам, когда она пришла к вам в отель. У меня есть и имена трех лиц, готовых подтвердить показания мадам о том, что она была изнасилована. Вами! Не надо! Не перебивайте! — Марро взглянул на свои бумаги. — Во-первых, это коридорная Берта Донадье. В субботу вечером вы позвонили мадам Донадье и попросили ее поменять ваше постельное белье, потому что у вас якобы было сильное кровотечение из носа и вы, к сожалению, перепачкали кровью простыни, а также махровые полотенца в ванной комнате. Оставались и пятна крови на полу в ванной…

— Это все Симона! Это у нее пошла кровь из носа! Это была ее кровь…

Марро вздохнул с видом мученика.

— Месье, месье! Это очень может быть, но это только ухудшает ваше положение. Сейчас вы утверждаете, будто эти следы крови — а их было очень много — оставила мадам Сорель, будто это у нее было кровотечение. Почему же вы сказали мадам Донадье, что это у вас пошла кровь из носа? Не перебивайте! Конечно, вы скажете, что хотели любым способом избежать скандала, понимаю, понимаю. Но если сравнить вашу кровь со следами, оставшимися на платье — простыни и полотенца давно постирали, — то скорее всего выяснится, что это кровь мадам, а не ваша… Идем дальше, мне уже пора заняться делами следующего клиента! И еще мне хотелось бы сегодня вечером встретиться с друзьями в погребке на джэм-сейшн — поиграть с ними джаз. Эх, ну и жизнь, дух перевести некогда… Итак, что же мы имеем? Ну, да, мадам Донадье и двух горничных, которые помогли ей прибрать у вас в номере и ванной комнате, где черт знает что творилось… Извините за это грубое выражение.

— Откуда вам все это известно?

— Я — лучший адвокат в Женеве, месье! У меня есть друзья и связи повсюду, и отели — не исключение. Я попросил разнюхать кое-что одного из моих сотрудников. Горничные, конечно, не стали долго запираться. Одну зовут Жанин Рено, другую. — Сама Нуфкома, это молоденькая негритянка с Берега Слоновой Кости…

— Безумие какое-то, — воскликнул Филипп.

— В последний раз прошу и предупреждаю вас, месье Сорель: не кричите! Я этого вообще терпеть не могу… а учитывая, что мне пришлось сделать для вас в последние дни, эти крики абсолютно неуместны…

— Извините меня, мэтр.

— Вы нервничаете, я понимаю, — по-отечески доброжелательно проговорил Марро, — но и вы должны понять загруженного сверх всякой меры адвоката, у которого нет даже времени поиграть на любимом кларнете… Но это вас не интересует. Вас интересует, что я успел сделать за прошедшие дни. Ну-с, Господь свидетель, хвастовство мне чуждо, но тем не менее: кое-что мне удалось, и я не могу этим не похвастаться. Я уже говорил вам, друг мой, что у меня есть связи повсюду. Их у меня и впрямь много, причем в самых разных кругах общества. Даже в таких кругах, которые… Однако это ни к чему. Короче, требования вашей невестки свелись вот к чему: либо я добьюсь, чтобы ее мужа завтра освободили из следственного изолятора и дело ограничилось денежным штрафом, либо это очаровательное существо завтра в десять утра подаст в полицию заявление о том, что вы ее изнасиловали. Она хочет, чтобы дело в принципе было решено уже сегодня, не позднее двадцати одного часа. Если вы не забыли, комиссар Барро из управления полиции, к которому попал ваш сын, объяснил вам, как сказал потом и мне — мы с ним добрые друзья, мы с ним поддерживаем и деловые и число приватные контакты, гм-гм, — он, значит, сказал вам, что в случаях, подобных делу вашего сына, наши законодатели достаточно великодушны. Если при аресте находят количество героина, равное примерно дневной дозе наркомана, арестованного вскоре выпускают на свободу, ограничиваясь наложением на него денежного штрафа… Припоминаете? Можете отвечать.

— Припоминаю. Однако…

— Этого достаточно. Однако, хотели вы сказать, доза, найденная у вашего сына при аресте, была большей, к тому же какое-то количество героина обнаружили в его гостиничном номере. Комиссар Барро допускает, что вашего сына нанял какой-то дилер и что этот самый дилер и оставил еще некоторое количество наркотика, предназначенного на продажу, в комнате вашего сына Кима. Гм-гм. Знаете, судьба иногда играет с нами в престранные игры. В числе моих клиентов чисто случайно есть именно такой дилер. Тяжелый случай, и перспективы у него невеселые, над ним висят как минимум пять лет отсидки, сейчас он в загородной тюрьме, в Пюпленже — вы бывали в Пюпленже, прелестное место, там очень вкусно готовят, не в тюрьме, конечно… Я на прошлой неделе побывал там трижды вместе с одним следователем, превосходнейшим человеком и ударником в нашем джазе — мы еще сделаем из вас нашего афисионадо!.. На чем я остановился? Ах, да, после того, как я хорошенько усовестил этого дилера, этот мой клиент признался, что дал вашему сыну героин на продажу и что спрятал некоторое количество героина в его номере… Я вот что хочу сказать: при том, в чем он обвиняется, причем все доказательства его вины есть, это чистой воды самаритянский поступок со стороны этого человека, и за это ему срока не добавят и даже могут несколько скосить наказание — за добровольное чистосердечное признание. А с вашего сына будет снято пренеприятнейшее подозрение. Совершенный им позорный поступок настолько потряс его, что он сразу после того, как его арестовали, не сообщил следствию, что невольно стал жертвой этого дилера. А возможно, он не сделал этого еще и потому, что не знал ни его имени и фамилии, ни его домашнего адреса… Тем самым инцидент исчерпан. Вашего сына завтра утром отпустят, и мы с вами можем заехать за ним в Пюпленж — ах, да, я забыл, вы же очень заняты. Тогда я это сделаю сам, это доставит мне удовольствие, вы же понимаете — Bona causa triumphal [68] Доброе дело восторжествует (лат.). !