Ирвин Уэлш - Порно

Потихоньку я научился уважать наркотики и использовать их более разумно. Когда ты еще совсем молод, даже когда тебе двадцать с чем-то, ты можешь творить что угодно, поскольку в таком возрасте человек мало задумывается о собственной недолговечности. Разумеется, это не значит, что ты обязательно переживешь этот период. Но когда тебе тридцать, все круто меняется. Ты как-то вдруг проникаешься мыслью, что в один прекрасный день ты умрешь, и во всех приходах и ломках ты чувствуешь, как эта самая наркота приближает этот «прекрасный день»: истощает твои духовные, умственные и физические ресурсы и вызывает тоску так же часто, как и приятное возбуждение. Это все становится как бы задачкой из математики, когда ты развлекаешься с переменными величинами: количество принятой наркоты, возраст, конституция и желание обломаться. Одни вообще ничем не заморачиваются, а просто самоустраняются. Другие идут до конца, их жизнь превращается в одну большую попытку самоубийства в кредит. Я решил особенно не менять свою жизнь, но употреблять умеренно. Потом была одна очень хреновая неделя, и я тогда начал ходить в спортивный зал и занялся карате.

В то утро мне было необходимо уйти из дома. В наших с Катрин отношениях появилась заметная напряженность. Я спокойно переносил скандалы, но периоды молчания доводили меня до безумия, а ее ядовитые замечания были подобны ударам боксера в тяжелом весе. Так что я взял свою спортивную сумку и пошел туда, куда я всегда хожу в таких случаях.

Так что теперь мои руки впряжены в рычаги тренажера и скрещены на груди. Я глубоко дышу и развожу их далеко в стороны. Сегодня я поднимал штангу, и у меня горят мышцы, когда-то они были как кисель, а теперь это каменные глыбы… перед глазами пляшут красные оргазмические точки… и девятнадцать… кровь шумит в ушах… легкие взрываются, как проколотая шина на скоростной трассе… и двадцать…

На тридцати я останавливаюсь. Пот стекает со лба и заливает глаза. Я провожу языком по губам, чтобы почувствовать вкус соли. Потом повторяю свое выступление уже на другом тренажере. Потом — бегущая дорожка минут на тридцать, скорость меняется с 10 до 14 километров в час.

В раздевалке я снимаю свою старую серую футболку, шорты и трусы и встаю под душ, включаю горячую воду, потом холодную, потом ледяную и чувствую, как заряжается организм. Я выхожу из душа и чуть ли не падаю, потому что у меня перехватывает дыхание, но все быстро приходит в норму. Когда я одеваюсь, я снова здоровый и теплый, расслабленный и внимательный одновременно.

Я вижу еще парочку парней, которые регулярно приходят в зал. Мы никогда не разговариваем, только киваем друг другу, как люди, которые слишком сосредоточены и слишком заняты, чтобы трепаться. Люди, у которых есть цель. Незаменимые люди; уникальные люди, центр всего.

Или просто нам нравится так о себе думать.

Сегодня в сауне был сумасшедший день. Я сделала пару массажей с дрочиловом, но когда этот жуткий мужик, похожий на Артура Скаргилла, попросил у него отсосать, я послала его на хуй (вежливо).

Бобби делает мне выговор: стоит в своем свитере Прингл, который с трудом налазит на его огромное пузо, и отчитывает меня:

— Слушай, Никки, ты здесь пользуешься популярностью, у наших… клиентов. И знаешь, какое дело: иногда надо делать не только то, что входит в твои обязанности, а кое-что сверх того. Я вот о чем, этот парень, которого ты послала, это был Гордон Джонсон. Он типа как человек известный в этом городе, особый клиент, можно назвать и так, — объясняет он мне, а меня тошнит от вида волос, что торчат у него из ноздрей, и еще от того, как нелепо он держит сигарету.

— Что ты от меня хочешь, Бобби?

— Мне очень не хочется тебя терять, но если ты будешь и дальше кобениться, значитца, нам придется расстаться.

Нет, меня сейчас точно стошнит. Я беру полотенца и кидаю их в большую корзину для грязного белья.

— Ты меня слышишь? Я смотрю на него.

— Слышу-слышу.

— Хорошо.

Мы с Джейн надеваем пальто и выходим в город. Я размышляю о том, насколько мне необходима работа и как далеко я могу зайти, чтобы ее сохранить. Проблема с работой, так или иначе связанной с сексом, всегда одна. Все сводится к базовым формулам. Если вы и вправду хотите понять, как действует капиталистическая система, булавочная фабрика Адама Смита идет лесом, учиться надо не там, а здесь. Джейн хочет зайти в обувной за Рынком Вейверли и купить новые туфли, но мне нужно идти на встречу с ребятами в пабе на Южной стороне.