Ирвин Уэлш - Порно

— Впечатляющая работа, — говорю я Диане, когда она входит в комнату. — То есть насколько я вообще понимаю в подобных вещах. Но это хотя бы удобочитаемо для неспециалиста.

— Это так, проходной вариант, и не такой уж и хороший, — отвечает она без малейшего намека на уныние.

Мы заговариваем о том, что она сейчас собирается делать, когда ее работа закончена, и она целует меня и говорит:

— Что ты там говорил о неспециалистах? — Она расстегивает мне ширинку и вытаскивает мой твердеющий член. Нежно держа его в руке, она проводит языком по губам. — Я сейчас тебе кое-что сделаю, очень приятное, — говорит она. — А потом сделаю еще приятнее.

И я думаю про себя, что приятнее, чем у нас уже есть, наверное, просто невозможно.

Мы засыпаем и просыпаемся только под вечер на следующий день. Я приношу нам чай прямо в постель и решаю, что, наверное, пришло время рассказать Диане обо всем, полностью. И я ей рассказываю. Я точно не знаю, как много она уже знала или о чем догадывалась, но вид у нее не особенно удивленный. Я одеваюсь, натягиваю толстовку и джинсы, а она садится в кровати и смотрит на меня.

— То есть ты собираешься разыскать дружка-алкоголика, которого ты не видел почти десять лет, и отдать ему три тысячи фунтов наличными?

— Ага.

— Ты уверен, что хорошо все обдумал? — спрашивает она сквозь зевок. — Не так уж часто я соглашаюсь с Психом, но в данном конкретном случае твои благие намерения могут принести парню больше вреда, чем пользы, если ты отдашь ему эти деньги все сразу.

— Это его выбор. Если он упьется до смерти, значит, сам дурак, — говорю я ей, но в душе-то я знаю, что думаю только о самом себе, о том, что мне нужно честно произвести расчет.

Холод, похоже, заморозил весь город до самого сердца. Это как хроническая болезнь, от которой уже не избавиться никогда. Капризная дама-погода на высоких каблучках постоянно грозит отступить обратно в студеную зиму перед лицом ледяных ветров с Северного моря. Майл кажется призрачной, хотя еще только вечер, даже темнеть толком не начало. Я устало бреду по улице и нахожу Клоуз-сквер. Сворачиваю в тесный, узенький переулок, который открывается в небольшой темный скверик, окруженный громоздкими старыми зданиями. Маленькая дорожка бежит вниз, в направлении к Новому Городу.

Маленький скверик забит народом; все слушают какого-то бородатого старого кренделя с дикими, больными глазами, проповедующего по Библии. Народ самый разный: безнадежные алкаши, реабилитирующиеся анонимные алкоголики и наркоманы, у которых экзальтированная фиксация на евангелических излияниях служит заменой стакана и дозы. Я разглядываю толпу и вижу его. Он стал стройнее, чисто выбрит, но выглядит как человек после тяжелой болезни, потому что так оно и есть, замороженное состояние выздоровления — состояние, которое движение трезвенников стремится увековечить в камне. Вот он. Рэб МакНаутон, Второй Приз. И мне нужно отдать ему три штуки фунтов наличными.

Я осторожно подхожу к нему. В свое время Второй Приз был близок с Томми, нашим старым дружком, который умер от СПИДа. Он обвинял меня в том, что я подсадил Томми на наркоту, и даже однажды сам попробовал, как это. У парня всегда был характер, этого у него не отнять.

— Что… Роберт, — быстренько поправляюсь я.

Он косится на меня, регистрирует мое присутствие легким презрением во взгляде и оборачивается обратно к бородатому проповеднику, его глаза горят, он жадно ловит каждое слово, а губы произносят «аминь» в надлежащих местах.

— Как дела? — Я делаю еще одну попытку.

— Что тебе нужно? — Он даже не смотрит в мою сторону.

— У меня для тебя кое-что есть, — говорю я. — Деньги, которые я тебе должен… — Я сую руку в карман пальто, нащупываю пачку денег и думаю про себя: смех, да и только.

Второй Приз наконец оборачивается ко мне.

— Сказать тебе, куда их засунуть, деньги твои? Ты — зло; ты, Бегби, этот порнографический Саймон Уильямсон, Мерфи-наркоман… вы все — зло. Вы убийцы, и вы делаете работу для дьявола. Дьявол живет в порту Лейта, а вы — его работники. Это место — средоточие зла… — говорит он, закатывая глаза.

Странное чувство — нечто среднее между весельем и злостью — вскипает во мне, и я с трудом сдерживаю себя, чтобы не ответить ему в том смысле, что еще за пургу ты, приятель, несешь.

— Я тебе должен. Я просто хочу отдать долг. Вот, просто возьми — и встретимся в следующей жизни, — говорю я, запихивая пачку денег ему в карман. Тучная женщина с кудрявыми волосами и сильным белфастским акцентом подходит и спрашивает: