Ирвин Уэлш - Порно

— Нет, нет… все не так.

Я оборачиваюсь и вижу, что она в полном шоке:"Мы смотрим ту сцену, где она сосет большой член Кертиса. Но она сосет его после того, как он выебал ее в задницу.

— Это еще что такое?! — кричит она.

— Где «что такое»? — спрашивает Саймон.

— Ты так все смонтировал, что получаетца, что я сосу его член уже после того, как он ебал меня в жопу, — рычит она.

Со мной сделали то же самое. Крупный план моего лица, потом — член Кертиса, который вроде бы ебет меня в зад, но это не моя задница, это кадр с задницей Мел.

— Меня никто в жопу не трахал! Что еще за хуйня, Саймон?!

— Ну да, — говорит Кертис, — ты не хотела, вот мы и не… того.

— Это только монтаж, — говорит Псих. — Креативный подход. Мы использовали кадры с Мел, которую имеют в задницу, а потом сделали небольшую корректировку цвета, чтобы задница Мел стала похожа на твою.

Я повторяю еще раз и понимаю, что голос у меня срывается:

— Я сказала, что меня никто не ебал в жопу! Почему эти сцены идут в такой последовательности? Это не я! Это Мел!

Псих качает головой.

— Послушай, это было решение уже в процессе монтажа, творческое решение. Ты не хотела, чтобы тебя имели в зад, и никто тебя в зад не имел. Неужели ты думаешь, что Вина Раймса действительно трахали в задницу, ну, тот парень, который играл Зеда в «Криминальном чтиве»?

— Нет, но это же порнофильм…

— Это кино, — говорит Саймон. — Мы смонтировали эпизод. Мы сделали то же самое, что Тарантино сделал с Вином Раймсом, это был монтаж. Ты что, думаешь, что Вин Раймс пришел к Тарантино и заявил: «Не-е-е, я не буду сниматься в этом эпизоде, а то люди могут подумать, что я, типа, пидор». Так что ли?

— Нет, — кричу я. — Это совсем другое! Это порнофильм, когда люди смотрят порнофильмы, они думают, что никто ничего не подделывает и не монтирует, что все это по-настоящему.

— Ну, Никки, мы прислушались к советам опытных режиссеров в Голландии. Мы с Марком подумали… ну, понимаешь…

Я поворачиваюсь Марку, и он поднимает руки,

— Меня только не впутывай, хорошо? — говорит он Саймону. — Это ты у нас суперзвезда. Это даже на кассетах написано. — Он поднимает коробку и машет ею в воздухе. Рэб вмешивается в разговор. Злой донельзя, он тычет пальцем в Саймона и говорит:

— Это нечестно, Саймон. Мы же договорились. Ты обманул девочек.

Мел явно на грани срыва, она сидит, схватившись за подлокотники кресла.

— Получается, бля, что мы какие-то грязные шлюхи. Я не знаю ни одной женщины, которая стала бы отсасывать мужику после того, как он отымел ее в задницу.

Терри спокойно смотрит на нее.

— Есть бабы, которые это делают, честное слово, — говорит он.

Но ее это не утешает.

— Но не на видео, Терри. Не когда тебя все видят! Саймон сует руки в карманы брюк, чтобы не размахивать ими в воздухе.

— Слушайте, люди прекрасно знают, что так не бывает. Они прекрасно понимают, что после того, как ты поимел кого-то в жопу, ты пойдешь и вымоешь член, прежде чем станешь совать его женщине в рот.

— Но в сценарии этого не было, блядь, — говорит Мел, потом встает с места и кричит на Саймона: — Ты нас наебал!

Псих вытаскивает руки из карманов.

— Никто никого не наебывал! — кричит он и бьет себя ладонью по лбу. — Процесс монтажа требует творческого подхода, это искусство, которое призвано довести эротические переживания, заложенные в фильме, до самых крайних пределов. Я провел в монтажной четверо суток, у меня глаза до сих пор болят, и вот что я получаю в качестве благодарности! Чтобы довести материал до ума, нужна свобода. Свобода творчества! Фашисты хреновы!

Теперь они орут друг на друга на пару.

— Хренов ублюдок! — кричит Мел. Джина говорит:

— Успокойся, — но она явно злорадствует.

— Заткнись, примадонна хуева, — орет Саймон на Мел, и мне становится совсем уже гадко. Я никогда и не думала, что он может быть таким. Не тем спокойным и элегантным мужчиной, каким он мне виделся прежде, а отвратительным, грубым, дешевым аферистом.

Но Мел это ни капельки не пугает, потому что она и сама становится совершенно другой, совсем не такой, какой я ее знала. Она подходит к нему и кричит:

— ТЫ, ПИДОР ГНОЙНЫЙ!

Они стоят и орут друг на друга, и я понимаю, что больше так не могу, не могу выносить их визгливые голоса, и больше всего меня пугает, с какой легкостью они общаются на таком уровне. Как будто я вдруг попала в детский кошмар, когда родители ссорятся и превращаются в какие-то демонические пародии на самих себя.