Радек Кнапп - Советы пана Куки

Болек и Лотар не проронили ни слова.

Потом Лотар закашлялся:

— Сегодня был длинный день. Лично я иду спать. Не забывай кормить золотую рыбку, если заведешь ее. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Лотар вышел из кухни и скрылся в комнате.

— Я тоже иду спать, — сказал Болек. — Да, у меня тоже есть для тебя кое-какая мелочь, — он вытащил из сумки скомканную записку и подал мне. На бумажке были нацарапаны несколько цифр. — Позвони до отъезда по этому телефону, — сказал он, — тебе сегодня звонили и просили передать этот номер.

— Кто?

— Позвони, и узнаешь. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Болек вслед за Лотаром скрылся в комнате.

Я вернулся кокну. Передо мной простирались тысячи городских крыш. Около полуночи, когда я собрался ложиться, мне вдруг пришло в голову, что я кое о чем забыл. А ведь собирался непременно сделать это, пока не произошла дурацкая история с жестянкой.

Я внимательно вгляделся в цифры на Болековой бумажке и ощутил облегчение. Я понял, чей это номер.

В тот вечер костел выглядел заброшенным. Запертые ворота, и повсюду, даже в ризнице, темнота. Священника, похоже, не было.

Облокотившись об ограду, я ждал. Было без четверти восемь, и я начал считать минуты. Может быть, самые важные для меня минуты в этом городе. Потом расслабился — увидел, как она вышла из-за угла и направилась по улице в мою сторону. Одета совсем не так, как в последний раз. В темно-зеленом платье и сандалиях. Высокая прическа, которая, наверняка держалась благодаря множеству шпилек. Из-за прически она казалась выше чуть ли не на голову. Остановившись рядом со мной, она оглядела меня с ног до головы, будто не узнавала.

— По-моему, — произнесла она, — вы здорово изменились, Вальдемар.

Я указал на ее прическу.

— Вы тоже. Спасибо за телефон.

— Не за что, — она улыбалась. Указав на костел, спросила: — Вы что, собрались вести меня к алтарю? Женщину, которая в прошлой жизни была ведьмой? Вы хорошо подумали?

— Костелы существуют не только для венчания. Иногда они играют роль автобусных остановок.

Брови ее поползли вверх.

— Вы позвали меня, чтобы я посадила вас на автобус и помахала ручкой? Это наглость, вы не находите?

— Посмотрите вокруг. Вы видите где-нибудь автобус?

Она огляделась.

— Я не собираюсь венчаться с вами и не хочу, чтобы вы меня провожали, — сказал я и махнул рукой через дорогу. — Я просто хочу пригласить вас на прогулку по Бельведеру.

— Опять вы меня удивляете, ученик продавца. Я и не подозревала, что ваши культурные интересы столь обширны.

— Ну да, не ожидали встретить меня в музее, и чем это кончилось?

— Лекцией о женской красоте, насколько я помню, — она посмотрела на Бельведер. — Ладно, пойдемте, любопытство должно быть удовлетворено.

Я не понял, что она имеет в виду. Но меня это и не очень-то интересовало. Единственное, чего я хотел, — это успеть войти с нею в парк до восьми вечера.

Мы перешли улицу и через главные ворота вошли в парк. Час закрытия приближался, людей почти не было. Последние туристы брели к выходу. Мы свернули на боковую аллею и некоторое время молча шли рядом. А я хотел поболтать с ней, прежде чем мы доберемся до цели. Это оказалось проще, чем я думал.

Она сама начала разговор:

— Бернштейн сказал, что вы скоро уезжаете. Пахнет осенью. Когда же ждать вас к нам снова, господин продавец игрушек?

— Ну, это зависит…

— От чего?

Я сделал неопределенный жест.

— От некоторых людей и от некоторых обстоятельств. Кстати, вы слышали, Бернштейн предложил мне работать у него, сколько я захочу?

— Он к вам на удивление расположен, — в ее голосе слышалось подозрение. — Он проболтался?

— О чем?

— Не прикидывайтесь идиотом. Я этого не люблю. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на притворство. Он рассказал вам о нашей поездке?

— Ну кое-что.

— Значит, вы все знаете. Если уж Бернштейн что-то рассказывает, то во всех подробностях. Он обожает подробности.

— Еще сильнее он обожает вас.

— Фантастика. Задушила бы старого болтуна.

— А вы жестоки.

— Это вам тоже Бернштейн сказал?

— Нет, сам догадался.

— Я не просто жестока. Я сама Жестокость.

— Это не делает Бернштейна счастливее.

Она остановилась.

— К чему этот вздор? Или в сердечных делах вы ему тоже помогаете? Это входит в ваши обязанности?

— Нет. С чего вы взяли? И вообще, вы сами заговорили о нем, а вовсе не я.

Я испугался, что она разозлится и повернет к выходу. Мне ведь уже приходилось сталкиваться со странной переменчивостью ее нрава.