Радек Кнапп - Советы пана Куки

Арнольд показывал на меня пальцем и качал головой:

— Посмотрите на него! Откуда что берется?

Но приятели не разделяли его восхищения:

— Он же вчера с нами эту бурду не пил. И вообще, доживет до сорока, тогда мы на него и посмотрим.

Но и они постепенно втянулись. Самое большее через час лучи палящего полуденного солнца сплавили нас всех в единый механизм, глубже и глубже вгрызавшийся в землю.

Солнце стояло в зените, и пот заливал нам глаза, когда Арнольд затеял вдруг рассказывать скабрезные истории.

— Захожу недавно на дискотеку во Втором районе, — рассказывал он, в то время как его лопата мерно взлетала в воздух, — захожу и вижу: море баб, и все со скуки просто дуреют. «Кто ж их всех перетрахает?» — думаю. И только подумал, подходит к моему столику такая вот блондиночка и говорит, она, мол, оперная певица, хочет в Вене карьеру сделать. Ну болтаем мы о ее карьере, выпиваем. Надо сказать, пьет она похлеще, чем мой братец, пусть ему земля будет пухом. Потом идем ко мне. Я говорю, мол, устрою тебя на работу в оперный театр, я там знаю кой-кого, но ты петь-то правда умеешь? Только спросил, эта корова тупоголовая как заорет во всю глотку! А голос громкий, что твой фрезерный станок. Снимаю с нее блузку, она все поет, юбку — опять поет. Перестала, только когда я вставил ей своего маленького арнольдика. По самый корешок. Думал, с кровати улечу. Но едва кончил, она за свое: «Правда, у меня изумительный голос?»

Весь бассейн наполнился гоготом, и слово взял Правая Рука. Рассказал, как недавно трахался с училкой польского из местной школы. Культурная, книжки читает, все такое. Но едва познакомилась с Правой Рукой, как с культурой было покончено. Встречаться приходилось по ночам в городском парке, а трахались на скамейке, где днем сидят пенсионеры, и стоило кому-нибудь пройти мимо, как она принималась орать, словно ее режут. А с Правой Рукой от ее крика каждый раз едва не случался удар, потому что он-то в стране нелегально и в каждом прохожем ему мерещится полицейский.

Когда каждый рассказал что-нибудь в таком роде, очередь дошла до меня. Я пересказал сцену из виденного когда-то порнофильма. Мужики слушали, открыв рты, будто я читал Евангелие, и Арнольд впервые взглянул на меня с уважением. Потом стали копать дальше. Даже бедных индийцев достали расспросами. И ведь я сам принимал в этом участие. Когда под палящим солнцем вдыхаешь запах свежевскопанной земли, грязные истории возбуждают гораздо сильнее, чем обычно. Да, это пошло, ужасно пошло, но было во всем этом нечто такое, что лично мне словами не описать.

В начале седьмого Арнольд с рулеткой в руках в последний раз обошел бассейн. Два метра глубиной почти везде, только посредине немного меньше, совсем не заметно. Арнольд сунул рулетку в карман и демонстративно вытер со лба пот:

— Готово. У нашего жмота просто глаза на лоб полезут.

Мужчины побросали лопаты и уселись на землю — прямо там, где стояли. Некоторые утомились настолько, что растянулись на дне ямы и, поругиваясь, стали жаловаться. У меня от усталости кровь шумела в висках. На ладони вздулся огромный пузырь. С такой мозолью таможенник никогда бы не пропустил меня в Австрию. Но мне даже нравилось. Плохо только, что мозоль на правой руке.

Вдоволь насмотревшись на мозоль, я принялся оглядываться по сторонам в поисках места, где можно спокойно справить нужду. Родители зачем-то привили мне представления о приличиях, более уместные в девятнадцатом веке, чем сейчас, — из-за них я не мог просто так взять и начать опорожняться в присутствии посторонних. По счастью, метрах в пятидесяти от бассейна рос большой дуб, который мне отчего-то приглянулся. Может, конечно, он уже на чужом участке, но я подумал, что за это меня вряд ли убьют. К тому же хозяин появится лишь через полчаса. Я побрел туда и пристроился за деревом. Пришлось подождать, пока мочевой пузырь сумеет наконец расслабиться и освободиться. Лично у меня на это всегда уходит какое-то время, — ведь мы живем в такую эпоху, когда человек уже не в состоянии хоть что-нибудь сделать спонтанно.

Едва я почувствовал, что вот сейчас наконец все получится, послышался шум мотора. Я высунул нос из-за дерева и увидел микроавтобус, въезжавший на участок. Правда, при ближайшем рассмотрении оказалось, что выглядит он несколько иначе, чем утром. Он стал заметно выше, его колеса — шире, а на окнах появились решетки. На полпути к бассейну из-за него вынырнул белый автомобиль с красной полосой на боку. Обе машины и так-то ехали не слишком медленно, но когда перед ними замаячил бассейн, помчались со скоростью ракеты. На последних метрах одна из них ушла в сторону, и они взяли бассейн, что называется, в тиски. Подъехали так близко к котловану, что людям Арнольда, которые, сидя на краю и открыв рты, наблюдали за происходящим, ничего не оставалось, кроме как спрыгнуть вниз. Боковая дверца вмиг отъехала в сторону — в точности, как обычно бывает в гангстерских фильмах: шумно и бесповоротно, — и из автобуса выскочили человек десять полицейских. В мгновение ока они оцепили бассейн. Тут открылись дверцы седана и оттуда вылезли два офицера полиции. Они вылупились на бассейн и закачали головами, словно не веря своим глазам.