Нина Соломон - Незамужняя жена

Комната вокруг Грейс поплыла. Кейн обнял ее за плечи, и они спустились, чтобы поймать такси до больницы «Леннокс-хилл».

Грейс сидела с Кейном на заднем сиденье такси, накинув на плечи пальто «под леопарда». Хотя не было холодно, ее била дрожь.

Приехав в больницу, они поднялись на лифте на седьмой этаж и увидели мать Грейс, сидевшую в обтянутом пурпурной тканью кресле. Все в помещении было разных оттенков пурпурного или зеленого, даже висевшая на стене большая абстрактная картина.

Когда Грейс с Кейном подошли поближе, Грейс поразили полное отсутствие косметики на лице матери и ее всклокоченные волосы. На ней была фланелевая рубашка, принадлежавшая отцу Грейс, а под рубашкой — только тонкие чулки и черные зимние ботинки. То, как выглядела мать, яснее ясного говорило о серьезности положения. Едва увидев их, мать бросилась к ним, утонув в объятиях Кейна, как маленький ребенок.

— Он до сих пор в реанимации, — всхлипнула она.

— Можно с ним повидаться? — спросила Грейс.

— Пока нет, — покачала головой мать.

— Ему будут делать операцию?

— Они не уверены. Сначала хотят посмотреть результаты кардиограммы, — ответила Полетт. Кейн дружески обнял ее. На глаза у нее навернулись слезы. — Мой Милтон!

— Может, принести вам чего-нибудь? — спросил Кейн.

— Разве что чашку горячего чая. «Эрл Грей», если у них есть. Если нет, бутылку сельтерской.

Грейс пошла с Кейном по выложенному плиткой коридору к лифту.

— Если бы Лэз был здесь, — сказала она, наполовину обращаясь к самой себе. — Если бы он только вернулся из поездки.

Кейн ничего не ответил. Они вошли в лифт, который останавливался на каждом этаже, хотя никто не входил и не выходил. До кафетерия они дошли молча. Грейс смотрела, как служащие развозят пациентов по коридору на каталках. В кафетерии было пусто, не считая одной пары: мужчина и женщина склонились над сэндвичами с индейкой, наполовину завернутыми в пластик.

Кейн налил кипятку в полиэтиленовую чашку и взял пакетик «Эрл Грей». Потом расплатился за чай и передал чашку Грейс.

— Я пойду. Твоим родственникам нужна ты, — сказал он.

— Кейн… — начала Грейс и внезапно умолкла.

— Не волнуйся, все будет в порядке. Я перезвоню, — сказал Кейн, обнимая ее. Грейс проводила его взглядом; Кейн прошел через вестибюль и сел в поджидавший лифт.

— Спасибо за все, — крикнула она ему вслед. Кейн не ответил, и Грейс не была уверена, расслышал ли он ее. Она подождала, пока закроется дверца лифта, а затем вернулась наверх, в приемную.

Мать стояла у окна. Две женщины в длиннополых меховых пальто сидели, держась за руки, на маленькой зеленой кушетке. Приехавший Берт, стараясь не шуметь, разворачивал плитку шоколада и, завидев подошедшую Грейс, сделал вид, что просто читает список ингредиентов.

— Знаешь, белый шоколад содержит гораздо больше жира, чем темный, — сказал он, кладя плитку обратно на стол.

— Как твое бедро? — спросила Грейс, хотя не заметила ни малейших следов травмы.

— Гораздо лучше, спасибо. Кортизон — волшебное средство, — сказал Берт, хлопая себя по бедру. Потом помолчал и перевел дыхание. — С моим бедром действительно все в порядке, — сказал он, теребя верхнюю пуговицу своего пальто. — Просто дело в том, что я никуда не могу ездить без Франсин.

Грейс положила руку ему на плечо.

— Не надо ничего объяснять, — сказала она. Грейс могла поклясться, что Берту полегчало оттого, что можно больше ничего не говорить.

— Кто тебя привез — Кейн? — спросил он немного погодя.

— Да.

— Очень приличный молодой человек, — сказал Берт. Грейс кивнула в знак согласия. Потом оба замолчали и стали ждать известий об отце Грейс.

Было самое начало третьего, когда врач, вышедший, чтобы сообщить им окончательные сведения, провел их в палату для выздоравливающих.

— Мы хотели бы на всякий случай понаблюдать за ним несколько дней.

Когда Грейс с матерью шли по вестибюлю, сестры из реанимации странно посмотрели на Грейс.

— В палату для выздоравливающих допускаются только ближайшие родственники, — сказала одна.

— Я его дочь, — ответила Грейс. Мать что-то шепнула одной из сестер, которая кивнула и пропустила их.

— Что ты им сказала? — спросила Грейс.

— Сказала, что ты приехала прямо с костюмированного вечера. Что же еще?

— Не было никакого костюмированного вечера, — ответила Грейс смущенно, как малолетка после затянувшейся до утра вечеринки. Она не могла отмахнуться от мысли, что, не будь музыка такой громкой, она бы услышала звонок матери.