Мейлис Керангаль: Ни цветов ни венков

Я замерзла, сказала она, когда море побледнело и стал виден тянущийся за кормой след — чуть заметная, тающая пена, до того медленно они плыли, — и Финбарр ответил, возвращаемся. Других утопленников им не встретилось, они здорово окоченели, но еще больше устали. Мертвец лежал между ними, на боку. Чтобы не катался, его подоткнули мокрыми тряпками. Продолжим завтра? Она выглядела измученной, но решимости в голосе это не убавило. Финбарр развязал свой шарф и протянул ей вместо ответа, буркнул, лучше укройся. И до самых скал, окопавшихся за пирсом Квинстауна, он не отрывал от нее глаз — в зеленом свете занимающегося дня девчонка один в один походила на то, что он представлял себе, говоря прости-прощай Сугаану.

Уже днем, шагая по главной улице Квинстауна, он не мог взять в толк, с чего это жители толпятся у стен и глазеют на голые камни. Подойти взглянуть да послушать, о чем судачат. Парень он был рослый, но затылки и шляпы загораживали ему то, на что все смотрели, и пришлось ему поработать локтями, чтобы пробиться поближе. Разобрал, чего пишут, — он умел читать-то, слово, затем еще одно, но всегда опасался, что не поймет, о чем говорится в словах.

Представитель Кунарда прибыл утром, к вящей радости местных властей. Дело такой важности. Событие международного масштаба — о торпедировании «Лузитании» трубили все до одной европейские и американские газеты, весь мир устремил взгляды на Квинстаун, место бедствия, гавань страданий; они осмелились напасть на гражданское судно, вопреки всем правилам войны. Человек Кунарда приехал из Брайтона. Одет он был элегантно, смотрел озабоченно и милостиво роздал вертевшимся рядом мальчишкам по свитку белой бумаги. Мальцы разлетелись по городу выполнять поручение: не были забыты самые убогие предместья, кто-то припустил по дороге на Белгули и забежал довольно далеко. Наклеив листовку, гонцы вставали рядом и несли караул.

Репортер в полосатом пиджаке стоял ближе всех и что-то чиркал в блокноте. Финбарр узнал его по голосу. По гаденькой, еле сдерживаемой дрожи в нем. Recovery of the body, i?. Recovery of the body, i? слышь, парни, по фунту за тело! Он обернулся — позади уже собрались любопытные — и самодовольно сверкнул пряжкой-подковой. Он взялся все им растолковать. По фунту за тело каждого найденного утопленника. Такая такса. Один фунт равняется одному телу. Одно тело равняется одному фунту. Было бы над чем ломать голову. Вот теперь толпа зашевелилась, загудела. Какая-то волна всколыхнула куртки, кепки, сутулые плечи — женщин перед объявлением не было, женщины остались дома, нужно было молиться. Кое-кто уже недобро поглядывал на соседей, оценивая их силы. Один из толпы спросил, правда ли, что пакетбот затонул на широте мыса Кинсейл, в десяти милях к югу. Репортер, не глядя, кивнул и зажег папиросу.

Финбарр медленно зашагал прочь. По фунту за тело. По фунту за тело. Он направился в порт, по той же улице, что накануне, когда был с девчонкой. По фунту за тело. По фунту за тело. Шагать вразвалочку, как подобает великовозрастному оболтусу, который идет сам не зная куда, взгляд блуждает, руки в карманах, ноги поддают носком всякую дрянь. По фунту за тело. По фунту за тело. Он шел вдоль причала. Вдруг обернулся: уж не идут ли за ним. Не смей больше, приказал тот же голос, не вздумай попасться, держись так, чтобы тебя не заметили. Он шел мимо скорбных групп, мимо тех, кто вкалывал и кто просто стоял, тупо глядя на воду, мимо тех, кто уже хлопотал возле лодок. По фунту за тело. По фунту за тело. Они все будут искать. Небо еще светлело, безоблачное, по-весеннему резкое, подернутое белой с голубоватым отливом пеленой, ветер отшлифовал море до блеска — Финбарр вспомнил, что в такую погоду видно на три мили вокруг. По фунту за тело. По фунту за тело. Самое время отправляться на ловлю. По фунту за тело. По фунту за тело. Он не знал, что сталось с девчонкой, с тех пор как она подхватила свой чемодан и фонарь и, даже не обернувшись, скрылась за дюной. Впрочем, если чемодан и ботинки он помнил твердо — помнил, как она выбивала из них воду, — то лицо почти стерлось — его будто постепенно заносило песком, в просветах зыбилось что-то костистое и жилки, бьющиеся на тыльной стороне рук и на шее, — а голоса он не помнил вовсе. Финбарр заторопился. Взбежал на мол по выбитым в камне ступеням и тотчас пригнулся, боясь попасться на глаза ловкачам на пристани, которые уже сдавали в наем все, что плавает. Присел на корточки, спрыгнул с мола и живо добрался до бухты. Вот и лодка. А рядом с ней и девчонка. Белокурая, бледная, с папироской. Его шарф был повязан у нее на шее. А я, представь, жду тебя. Финбарр прошел к лодке и заглянул в нее. По фунту за тело. По фунту за тело. Тело было на месте. Объявления видел? Она как-то странно улыбалась. Уже успела переодеться. Девчонка как девчонка, даже смазливая, хоть и сова совой. Запахнула на груди шерстяной платок и распустила волосы — светло-пепельные, они доходили ей до талии, Финбарр подумал, а запустить бы в них руку, — а лицо выглядело спокойным и отдохнувшим, кто б догадался, что она всю ночь не смыкала глаз, разыскивая в море дружка. Интересно, куда подевались чемодан, фонарик и шляпка, небось приткнулась в какой-нибудь конуре — гостиницы все забиты, куда же она пошла? С этого тела мне причитается пятьдесят центов, продолжила она все с той же улыбкой. Финбарр помотал головой. Я греб всю ночь, да и лодка моя, тридцать пять. Ишь, тридцать пять. А кто за ним в воду лез? Она посмотрела на мертвеца и брезгливо поморщилась. Сорок. Она сунула ему тверденькую ладошку, такую маленькую, что захоти он, раздавил бы ее в два счета. Они вытащили тело из лодки и спрятали его в скалах, забросав сверху гниющими водорослями. А затем, ни слова не говоря, снова отправились в море.