Владимир Шпаков - Смешанный brак

– Ну и где твой кадр с рецептами? Позвони, поторопи его, что ли…

Потыкав в кнопки мобильного, Коля разводит руками: вне зоны доступа, не иначе в метро едет. А затем, кашлянув, говорит:

– Все это жутко, конечно, но уходить в свою раковину, как улитка, не стоит. Жить все равно надо. Помнишь, мы говорили про Канта? Которого больше всего удивляло звездное небо над головой…

– …и нравственный закон – под ногами! – раздраженно добавляет Вера.

Разговоры в пользу бедных бесят, из нее опять рвется наружу черная жижа, но она пока сдерживается. Если астроном уйдет, как она опознает фармацевта? Когда Вера допивает коктейль, Коля-Николай заказывает еще, мол, теперь плачу я. А затем говорит: мы разучились видеть чудесное – в обычном. Нам нужно настоящее чудо, чтобы все газеты и телепрограммы трезвонили, чтобы сенсацией пахло за версту, а вот в обыденной жизни…

– Ты кого имеешь в виду?

– Сама знаешь кого.

– Ах, вот как…

Вера набирает в легкие воздух, затем выдыхает: стоп, не будем рубить с плеча. Не будем плескать коктейль в лицо, просто убьем взглядом звезданутого недотепу. Вера вдруг различает нелепую долговязую фигуру, неуверенность во взгляде, даже веснушки проступают на бледной физиономии. Откуда?! Раньше не было веснушек! Она еще раз набирает воздуху и ровным голосом произносит:

– Ты ни черта в этом не смыслишь. Ты… Да ты просто не имеешь права говорить о Нормане! Лучше смотри в свои телескопы, копайся в своих дурацких спектрометрах, а сюда не лезь!

Она таки срывается на крик, и Коля вскоре натягивает куртку. К столику приближается некто в черном плаще, он с удивлением взирает на Колю-Николая, кидающего на стол купюры (как раз принесли коктейли).

– Эй, ты куда?!

Однако вопрос обладателя плаща обращен уже в спину.

– Кажется, я попал на конфликт?

– Это не помешает. Вы…

– Я тот, кто вам нужен.

– Тогда присаживайтесь. Кстати: можете выпить, это наш заказ.

Перебирая в памяти обрывки разговора, Вера запомнила чувство брезгливости, смешанное с облегчением: ура, ей повезло! Никакого тебе базара о звездном небе, подход оказался деловым, хотя поначалу Вера удивила даже этого прожженного делягу.

– Ого! – округлил он глаза. – Я думал, вам нужно снотворное, а этот препарат, знаете ли…

– Вполне безобидный, – пожала плечами Вера, – ну, в малых дозах.

– В малых – да, но стоит чуть прибавить… Откуда, кстати, вам о нем известно? Это специальная информация, не все мои коллеги о нем знают…

– Я смотрю передачу «Хочу все знать». Вы не смотрите?

– Есть такая передача? Ладно, какая мне разница? Вопрос в сумме. Сколько? Тут ведь пахнет сами знаете чем.

С третьей попытки пришли к консенсусу. Помнилось, он еще поинтересовался, дескать, зачем вам препарат? Хотите покинуть лучший из миров? А Вера ответила, что в доме завелись крысы, и она собралась сократить их поголовье.

– Крысы, значит… Хотя какая разница? В общем, условия такие: деньги вперед, половина сейчас, остальное – когда достану препарат. Возьмете его в условленном месте, я вам лично передавать не собираюсь. И вообще мы с вами не виделись, и друг друга не знаем.

Потом звонил Коля и, заикаясь, говорил: с этим фармацевтом надо быть осторожнее, он скользкий какой-то, и зря он (Коля) их свел. Вера высказалась в духе, мол, поздно пить «Боржом», когда почки отвалились, после чего отключила телефон.

«Ни черта ты, Коля-Николай, в жизни не смыслишь. Ты и представить не можешь, что вовсе не обязательно направлять телескопы в черную бездну с ее бесчисленными светилами, галактиками и прочей мурой, сияющей благодаря непрерывной термоядерной реакции (так ты вроде объяснял?). Звезда может вспыхнуть и рядом с тобой. Согласно твоей терминологии назовем ее Сверхновой, каковая внезапно разрастается, пухнет и вскоре начинает слепить глаза, так что в ее сиянии окружающие звезды меркнут, они почти не видны».

Сияние проявилось уже на фото из загса. Когда Нормана регистрировали, пригласили фотографа, но снимки получились бракованные. То есть это сестра так считала: мол, отсветы, блики, так что верните деньги! И хотя она порвала снимки, что-то уцелело, и Вера уверена: это сияние над головой мальчика. Ха-ха, скажет кто-нибудь, может, это нимб?! Нимб или нет, а сияние присутствовало, что видно даже слепому.

А его феноменальные знания? Еще до того, как он толком научился ходить, не говоря уж о «читать», им были поименованы все греческие боги. Помнилось, у Веры отвисла челюсть, когда Норман, листая иллюстрированную книжку (он любил книжки с картинками), перечислил: Афина, Аполлон, Зевс, Гермес… «Кто, кто это?» – ошарашенно спросила Вера. А Норман ткнул пальцем в обнаженного бога с крылышками и, картавя, повторил: Гелмес! А как он грибы собирал? Он их не искал – он находил отборные белые даже под листвой, словно видел сквозь нее, так что увлекательное, по идее, занятие, превращалось в банальное набивание корзин дарами леса. Поэтому Веру ажиотаж не удивлял – она могла бы рассказать немало удивительного, жаль, никто не спрашивал. Спрашивали сестру, вдруг очнувшуюся и быстренько прибравшую уникального отпрыска к рукам.