Святослав Тараховский - Отважный муж в минуты страха

С «Сайгой» наготове он толкнул дверь — никого.

«Что это было? — подумал он. — Явь, сон, игра воображения? Неважно. Не имеет значения. Свой Белый дом я, кажется, защитил».

Снова страстно пели птицы, день был хорош. Свобода ненасытно пахла прохладой и зеленой свежестью.

Через два августовских дня ГКЧП окончательно издохло. Саша был в Белом доме, Саша пил водку с Ростроповичем, Саша жал руку Ельцину, а потом бархатной московской ночью самолично участвовал в свержении истукана Дзержинского. Когда бронзового гиганта подхватили тросами под микитки, когда он качнулся, как маятник прошедшего времени, и беспомощно всплыл в воздух, Саша и сотни в едином восторге вскричавших людей решили, что в истории поставлена точка и в контору вбит кол.

А еще через три недели Светка подала на развод. Саша победил ГКЧП, но оказался бессилен преодолеть ее решимость расстаться. Мастера-чекисты отомстили ему на совесть: в институте на ее рабочий стол были подброшены роскошные видео— и аудиоматериалы о нем и Мехрибан. Соль упала на Светкину не заживавшую рану, боль оказалась слишком жгучей, перетерпеть ее она не смогла. Как заполучили чекисты такое видеобогатство, осталось секретом изящной оперативной работы. Секретом, впрочем, Полишинеля: молодчага Кузьмин не подкачал… Светлана съехала с новой квартиры сначала к матери, потом улетела к Игорю Петровичу в Штаты; туда же, следом за ней откочевала Полина Леопольдовна, и Россия осиротела еще на одну достойную семью.

Автор идеи Альберт, по-видимому, был вскоре уволен или задвинут неубиваемой системой в дальний неприкосновенный запас. Саша несколько раз звонил по известному телефону и говорил с симпатичным, вежливым баритоном, назвавшимся Александром. Он не знал, кто такой Альберт, сообщил, что прежнее КГБ распущено и что по описанию никто из вновь работавших в отделе на Альберта не похож. Фамилию же куратора Саша, понятно, не знал. Маскировка сработала, концы упали в воду и, казалось, навсегда уплыли в Лету.

Толя Орел исчез. Кто-то, по рассказам, видел его в Канаде, кто-то — в Таиланде, кто-то — в какой-то московской психушке. Саша знал, призналась ему Светлана, что в своем последнем, будто предсмертный вздох, отчаянии он попытался ее заполучить. Действовал тонко, как учили, как умел. Жутко приоделся, притащил гору сумасшедших банальных роз, провел ночь на холодных ступенях подле ее родительской квартиры, умолял открыть дверь, но дверь ему так и не открылась; розы рассыпались по лестнице, увяли и долго пугали жильцов ароматом похорон. Куда после этого канул Орел, не ведал никто, в его квартире поселились хмурые абхазы, купившие жилье у законной владелицы — Ольги. Саша дернулся было все раскопать, но быстро охладел; не простил, не забыл, но попросту отвлекся — в наступившей жизни хватало других забот.

«Скажи спасибо Комитету, Санек, — часто повторял он. — Имеешь право. Ты потерял страну, которую искренне считал великой, деда Илью, любимую жену и лучшего друга. Тебе остались развалины личной жизни, заметно сдавшие папа Гриша и мама Зоя. Тебе осталась завоеванная свобода и горстка самоуважения за то, что ты продолжил дело деда».

В те обрушившиеся дни Саше жгуче захотелось навестить его могилу; он сел подле нее в ограде на крохотную зеленую скамейку и рассказал деду обо всем, что с ним произошло. Дед услышал его и дал внуку простой и определенный совет.

Все надо начинать заново.

Делать было нечего — вместе со страной Саша начал другую жизнь…

…Преодолев десять метров и двадцать лет, он негромко, но жестко и точно, будто дротик, метнул в широкую спину, бросил: «Привет, Альберт».

Мужчина обернулся:

— Вы меня?

— Привет, Альберт. Здорово, красавец.

Сколько раз в мечтах и дремах представлял он себе эту встречу.

Он плюнет ему в лицо, обильно, смачно, желательно при всех.

Он задушит его и обрадуется, когда вылезут наружу его белесые проницательные глаза.

Он выстрелит в него в упор — в сердце, в сердце, в сердце…

— Господин, — сказал секьюрити, — не знаю, как вас… вы ошиблись.

Сказал и, спрыгнув со сцены, юркнул в зал, вмешался в толпу еще не разошедшихся участников аукциона; достиг коридора и включил бег. Но Сашу было не провести; выяснилось: бегал он лучше, был чуть моложе и стократ сильней. Оба ссыпались, прыжками слетели по лестнице; Саша догнал его у выхода, развернул к себе, зафиксировал железной хваткой за предплечье: