Аркадий Шугаев - Щепотка перца в манной каше

Мы вылезли наружу и огляделись. Рачья речка — вот она, метров десять шириной, течение довольно быстрое. Называется Полисть. На ее берегу живописно расположились несколько допотопных ветхих бань, заброшенных, видимо. Чуть дальше — десяток домов, большинство из них заколочены.

— Русь-Матушка… — добавил Володя, имевший явную склонность к поэзии.

— Красоту завтра изучать будем, надо где-то спать, — вернул я своих товарищей на псковскую землю, поближе к реальной жизни.

— В любую незапертую дверь можно заходить и спать, — Вова хорошо знал местные обычаи.

— Ну, пошли тогда.

Выбрали мы уютный сеновал, закопались в сухую пахучую траву и мгновенно заснули. Как ангелы. Утром я продрал глаза, выбрался из сена и вышел из сарая. Что за чудо?! У входа, на лавке, стоит трехлитровая банка молока, свежий деревенский хлеб, огурцы, редиска, зеленый лук. Откуда такое изобилие? От какого щедрого волшебника подарки? Я разбудил Вову с Колей, Македона не нашел. Но вскоре появился и он. Александр, оказалось, давно проснулся и на рассвете отправился налаживать связи с местным населением. В деревне он очаровал всех старушек, одаривших его продуктами животноводства и огородничества. Вот, значит, кто был таинственным волшебником. С собой Македонский привел сухонького дедушку, аборигена.

— Давайте бутылку, деда нужно срочно опохмелить, — потребовал Александр.

Заполучив последнюю бутылку водки, Македон налил полный стакан и передал его старцу. Тот схватил водку с изумительным проворством и мгновенно выпил. Крякнул и прослезился. Македон угостил деда папиросой и вытащил из сумки рачевни.

— Пойдут такие? — начал деловой разговор Александр.

— Пойдут, а чего же нет, — старичок покрутил наши рачевни в крючках-пальцах и протянул Македону пустой стакан.

Урмац его вновь наполнил, а остатки водки выпил сам из горла, чокнувшись с дедом бутылкой.

— Саня, это ведь последняя бутылка была, — обреченно заметил Володя.

— Ну и слава Богу, будем вести здоровый образ жизни, пейте молоко, оно намного полезнее.

После второго стакана дедок оживился и стал намного разговорчивее.

— Первым делом лягух на лугу наловите, да шкуру не забудьте с них содрать. Рак — он на светлое лучше идет.

— Дед, а правда, что по тысяче штук за ночь ловят?

— Всяко бывает, но ведра два точно возьмете, — обнадежил туземец.

— А змеи тут есть? — задал я чрезвычайно интересующий меня вопрос.

— Змеи-то? Есть! А как же… Полно змей. Гадюки.

— А если укусит, что делать?

— В Борках бабка живет. К ней идтить надо. Заговаривает она.

— Где Барки-то эти?

— Километра три отсюдова, вниз по реке.

Дед, видимо, посчитал, что два стакана водки, которые ему налили, он уже отработал, дав нам всю эту информацию, и отправился домой. Опохмеленный и вернувшийся к жизни.

Сели мы завтракать. Молоко теплое еще, парное. Хлеб свежий, дымком пахнет. Овощи без нитратов, экологически чистые.

— Вкусная здоровая пища! — оценил Македон деревенскую снедь.

— Не вставляет только эта пища. Водку общаковую разбазарил, теперь о диете рассуждает, — ворчал недовольный Завгородний.

— Мы не пить сюда приехали, пошли работать, — встал я на защиту Македона.

Взяли мы каждый по полиэтиленовому мешку и разбрелись в разные стороны. Ловить лягушек. На лугу их было немеряно — квакали и шуршали в траве. Хватаешь ее, берешь за задние лапы, головой об камень — и в мешок. Через час возвратился к сеновалу, который служил нам временно лагерем. Там уже Македон с Вовой сидят, курят. У каждого из нас штук по двадцать лягух поймано. Хватит на ночь.

— Пойдем, Саня, палок для рачевен нарубим, — предложил я Македону.

Взяли топор, пошли в лес. Володя остался дремать на солнце. Вырубили мы с Македоном десяток двухметровых палок, перекурили. Идем обратно, вдруг видим — Ничко на опушке ползает по земле, выискивает что-то и складывает в консервную банку. На лягушек не похоже. Подошли к нему, смотрим — у Коли полная банка маленьких грибочков, поганок. Ножки у них тоньше спички, шляпки конусовидные.

— Что ты, Николай, обезумел? Зачем ты говна этого набрал? Эти грибы не едят.

— Да, их не едят. Ими закидываются. Шестьдесят штук — и наступает нирвана. Это грибы — галлюциногены, псилоциды! — Ничко выглядел абсолютно счастливым человеком.

— Откуда такая информация? — поразились мы с Македоном.

— Я, в отличие от вас, занимаюсь самообразованием, читаю современную литературу.