СЛАВ ХРИСТОВ KAPACЛABOB - Кирилл и Мефодий

С наступлением темноты Борис велел воинам из второго и четвертого рядов отойти к телегам и отдохнуть до первого рога. После отдыха они должны были сменить остальных — первый и третий ряды. Бессонница — злейшим враг на войне. Рассвет застал оба войска друг против друга, продолжалось испытание нервов. Наверное, терпение иссякло бы и бой грянул бы, если б не появился мчавшийся галопом гонец. Он прискакал со стороны реки. Лошадь была вся в пене. От его вестей князь потемнел, словно туча. Сербы ваяли в плен Расате и двенадцать великих боилов. Весть мгновенно облетела войско, боилы и тарханы были созваны на совет. Решили мириться с хорватами или, если те не согласятся, постепенно отступить за реку. Домета с двумя боилами вышел перед строем, поднял копье, наклонил его налево, потом направо и вбил в землю в знак прекращения боевых действий. Сделав еще два шага вперед, он вынул меч из ножен и передал его боилу. То же самое сделал один из хорватов. Они встретились посередине между враждебными войсками, чтобы выслушать предложение Дометы. После обеда на это место пришли Борис и хорватский князь. Преподнеся друг другу богатые подарки, они дружески расстались. Теперь стало гораздо легче перейти реку...

Сарацины разбиты!

Добрые вести летели на крыльях, одна лучше другой.

Народ толпился на площади перед церковью святой Софии, чтоб услышать очередную благодарность небу за победу Христова оружия. На торжищах и в лавках, на светских и духовных собраниях не умолкала хвала благословенному могуществу Византии. Патриарх Фотий в соборном храме отслужил торжественный молебен в честь победы, и в сказанном им слове была немалая доза византийского лукавства:

— Аллах побежден, но есть и другие божества, оскверняющие землю и души людские и ожидающие меча возмездия. Пора небесному судии направить наш меч в сторону Болгарии во имя блага соседнего нам варварского народа...

Эти слова Фотия облетели весь город. Они были сказаны, чтобы подготовить налогоплательщиков Константинополя к войне против болгар. Варда и Петронис были готовы к долгожданной войне, однако василевс колебался. Он не имел ни малейшего представления о военных делах империи, но теперь вдруг ударился в полководческие амбиции. Когда Михаил говорил, Варда обычно молчал, выжидая, пока он наговорится всласть, а затем поступал по-своему. Однако с некоторых пор Василий, вероятно, настраивал императора против него: Михаил стал нервничать, когда речь заходила о войне. Он сердился на Варду, ворчал. Не исключено, что он делал это нарочно, чтобы дать кесарю возможность понять причину его воркотни.

— Ладно, ладно! Война... Уж очень вы хотите ее, ты и Фотий, но только ли из-за войны вы так настойчивы?

— Из-за чего еще, мой император? — удивленно спросил Варда.

— Может, кое-кому войско нужно здесь, в столице, чтоб осуществить свои тайные замыслы?

— Но… ведь мы здесь... Я, Василий, Петронис...

— Так-так... — Михаил кивнул. — Говори!

— И скажу, мой император, ибо твои подозрения обижают меня. Разве я служу твоему величеству со вчерашнего дня, разве твоя светлость не знает меня, как самого себя? И теперь я слышу такие слова в награду за мою верность! Я сберег тебе трон, когда рука твоя была еще слаба, чтобы бороться с узурпаторами, объединившимися вокруг твоей матери, я стоял и стою возле тебя по поручению твоего отца! Я стараюсь не мешать твоим глубоким размышлениям, не обременяю тебя обычными государственными заботами. Если это породило твои сомнения, позволь мне передать дела империи человеку, которого ты выберешь, и удалиться из круга твоих приближенных. Я уже немолод, я отдал все, что мог, поэтому любое подозрение ранит меня больнее стрелы, особенно если оно исходит из мудрейших уст моего солнценосного василевса.

Никогда еще Варда не говорил в присутствии Василия так долго, но в этот раз не смог стерпеть явного недоверия императора. Михаил молчал, потупив голову, рассматривая ногти на руках. В последнее время Василий непрестанно наговаривал на его дядю, приписывая ему самые плохие намерения. Михаил не верил ему, но настойчивое желание Варды снять войска с сарацинской границы и сосредоточить их под крепостью Цорул заставило его задуматься. Зачем, спрашивается, понадобилось сосредоточивать все войска около столицы? Верно, была обещана помощь князю Великой Моравии Ростиславу, но, пока части перебросит с одного конца империи в другой, тот закончит войну с двумя сильными державами — либо победителем, либо побежденным. Вот тогда кое-кто воспользуется войсками в своих нечистых целях, уверял императора Василий. Он не называл имени, но василевсу было ясно, кого он подразумевает — его дядю Варду.