Оксана Робски - День счастья — завтра

Машка вытянула указательный пальчик в сторону Антона.

— Он не поймет…

Антон удивленно поднял брови.

— …Потому что мужчины не стирают каблуки, когда водят машину. Особенно если коробка — ручная. Но и автомат тоже.

— Ага, — согласилась Катя, — я помню, у меня раньше на правой туфле весь задник стирался.

— И у меня тоже, — подтвердила я.

— И у меня. — Антону не хотелось выделяться.

— Не ври, — огрызнулась Машка.

— И что? — Мне не терпелось узнать, в чем, собственно, бизнес.

— Нужно продавать такие нахлобучки на каблук. Съемные. И легкие в использовании.

— Здорово. — Я даже слегка позавидовала Машкиной изобретательности.

— Производство — это всегда хорошо, — подтвердила Катя. Хотя к ее бизнесу больше подходило слово «потребление».

— Можно делать одноразовые, можно многоразовые. Главное — найти инженера, который их сконструирует, — объяснила Машка, — все девушки будут покупать. Особенно кто на «Жигулях» ездит.

— А разве девушки ездят на «Жигулях»? — Антону нравилось дразнить Машку. — На «Жигулях» ездит мой сантехник. Мы сможем впарить ему нахлобучку на каблук?

— Маш, придумай мне тоже какой-нибудь бизнес! — попросила я жалостливо.

— Нахлобучки, в принципе, можно делать на любые предметы, — рассуждал Антон. — Никита может делать, например, нахлобучки на нос, у многих он мерзнет. У тебя мерзнет?

— Мерзнет, — призналась Катя.

— Главное, — Антон увлекся, — чтобы они были съемные. Легким движением руки, придя в ресторан, вы снимаете вашу нахлобучку с носа…

Хохотали все, кроме Машки. Она с обиженным видом пыталась повторить за Катей позу йоги. Асану по-научному.

— Разбогатею — за деньгами не приходите, — проворчала она.

— Без специальной нахлобучки на кошелек не приходите, — хохотал Антон. — Без нахлобучки, которая одновременно служит защитой от посторонних глаз и от врагов, если вы катите в трамвайчике…

— Зайчики в трамвайчике, — подхватила Катя. Уходить не хотелось. Вдруг бы Машка все-таки придумала что-нибудь для меня. Ведь изобрел же кто-то зубочистки. И одноразовые вилки. И еще целую кучу всего.

Альберт уже был у нас. Тамара приготовила овощи на электрическом гриле, телятину маленькими кусочками без всяких специй (я ее действительно не забыла предупредить), салат «Романо» с тунцом и оливковым маслом, а на десерт был самодельный торт «Наполеон», который Альберт привез с рынка в Жуковке, где он снимал дачу.

— Рынок закрыли, — жаловался Альберт, — и перевели в торговый центр. Тут же, на площади. Но уже не то. Колорит пропал. Все промаркировано и со штампом санэпидемстанции.

— Там вообще все поменялось, — поддержала я разговор, — даже казино открыли.

— Отличное, кстати, — подхватил Рома.

Я подозрительно покосилась на него. Он, видимо, испугался очередных упреков по поводу сокращения лимита на моей карте и поспешил перевести разговор на другую тему.

Мне не очень нравился Альберт. Он никогда не был в нашей компании. Зануда, без всякой изюминки и чертовщинки. Без харизмы, как это принято говорить. Что в переводе означает «отсутствие сексуальности». В моем, имеется в виду, переводе.

Альберт всего достиг в жизни сам. Работал с самого детства, хотя и не кичился этим, как многие другие. У него не очень складывались отношения с женщинами, если подразумевать тех женщин, которые были его достойны. Всех остальных женщин Альберт избегал.

Он был полной противоположностью моего мужа. Тот считал, что Альберт вложил деньги в его бизнес потому, что уважает его и верит в его будущее. За это Рома был Альберту очень благодарен и такое отношение явно ценил. Но я думаю, что Альберт просто решил для себя, что это капиталовложение — не столь уж большая плата за то, чтобы пробраться в великосветскую тусовку Москвы, стать другом всеобщего любимца Ромы и получать все вытекающие отсюда дивиденды.

Так или иначе, но Альберт был честным человеком, что уже приятно, и очень нам теперь помогал. Что всегда похвально.

Мы сидели в столовой и обсуждали галстук Альберта. Он был полосатый. Как и его костюм.

И рубашка. Носки были в полоску. И — я так думаю — белье тоже.

— Для полосатой рубашки этот не годится, — объяснял Рома, пробуя слегка подгоревший зеленый перец. Он обильно полил его соусом «Терияки».

Рома встал из-за стола и принес из гардеробной несколько разноцветных галстуков.

— Попробуй вот этот. — Он предложил фиолетовый галстук без рисунка, в тон рубашке Альберта.