Сергей Петров - Менты и люди

Вдоволь побродив по городу, Генка зашёл в гостиницу. Электронное табло на стене показывало 18.31.

— Номера есть? — спросил он аккуратную тётушку-портье, кладя на стойку паспорт.

— Номеров нет.

Было только койко-место с подселением. И он согласился.

…Когда уркаганы впёрлись в номер, Генка, по совести говоря, струхнул. После всевозможных постирушек, ужина и просмотра ТВ, он начал было засыпать, и о том, что будет ночевать не один, позабыл напрочь. А они впёрлись. Резкие, нагловатые, крайне неприятные люди.

— Привет частной компании! — гаркнул с порога рыжий крепыш в бежевом плаще.

— Салют! — еле слышно, хриплым голосом поздоровался его спутник.

Он был худым и дёрганым, Генка окрестил его дистрофиком.

Рыжий представился:

— Слава!

Дистрофик молча кивнул.

Он был одет в чёрные джинсы и кожаную коричневую куртку, а лицо, вытянутостью своей, пухлыми губами и выпученными глазами, делало его похожим на рыбу.

— Пескарь! — отрекомендовал товарища Слава.

— Гена, — робко ответил Генка.

В руке у Пескаря был пакет. Из днища его торчала, как по началу показалось Генке, трубка. Присмотревшись, Генка опознал в этой трубке ствол. По всей видимости, ствол обреза.

— Всё-всё-всё! — Пескарь был явно чем-то обеспокоен. — Без меня пока… Всё!

Нервно озираясь, он бросился в ванную и, щёлкнув шпингалетом, чем-то загремел.

Слава прошёл в комнату и снял с плеча небольшую спортивную сумку. Протяжно зажужжала молния, и он извлёк литровую бутылку водки, банку огурцов, шпроты, половинку чёрного хлеба и батончик «Сникерса». Всё это Слава компактно разместил на журнальном столике рядом с Генкиной кроватью. Когда он выкладывал снедь, Генка заметил на его пальцах синие наколки в виде перстней.

«Это тебе не Тюрин, — подумал он раздражённо, — Сакко и Ванцетти, блин… Сходил в увольнение? Развеялся?».

Слава разлил в стаканы граммов по сто пятьдесят и предложил выпить за знакомство. Махом опрокинув в себя налитое, Генка даже не почувствовал — водка это была или вода. О закуске забыл. Делать лишние движения побоялся.

— О-о-о, — подмигнул ему Слава, — молодца! Как насчёт повторить, Гендос?

— Нормально…

Слава разлил, и они снова выпили.

— Закусывай, давай, — великодушно предложил уголовник, — или ты после второй не закусываешь?

Генка хотел что-то ответить, но вместо ответа икнул, и это крайне рассмешило Славу. Он хохотал минуты две, тыча в Генку пальцем и демонстрируя полную пасть железных зубов. Генке ничего не оставалось, как глуповато улыбаться.

«Не молчи, как баран, — приказал он себе, — налаживай контакт, придурок!».

— А вы чем занимаетесь, Слав? — вырвалось у него неожиданно.

Слава снова расхохотался и ударил себя по коленям.

— А что? Не видно?!

Не в силах освободиться от своей идиотской улыбки, Генка неопределённо повёл бровями. Ну, да, мол. Наверное, видно.

Отсмеявшись, Слава открыл шпроты.

— Ты-то сам кто? Студент? На кого учишься?

— На журналиста, — неуверенно брякнул Генка.

— Да ты чё?! — восторженно воскликнул Слава. — В натуре?!

Новоиспечённый журналист приободрился, почувствовав, что своим ответом попал в «десятку», и шансы наладить контакт существенно возросли.

— В натуре! — уверенно ответил он.

Слава протянул руку.

— Уважение, брат!

Обменявшись рукопожатиями, они вновь осушили стаканы (Слава провозгласил тост за журналистику). На этот раз Генка настолько обнаглел, что залез пальцами в банку, вытащил солёный огурец и съел его. А потом ещё откусил «Сникерс». И всё это было проделано с достоинством, как показалось Генке, вальяжно.

В комнату ввалился Пескарь. Вид у него был сонный, но довольный. В руке Пескарь держал обрез.

— Всё в норме, братва! — сообщил он.

— Волыну куда-нибудь положи, — посоветовал ему Слава.

— Ладно, ладно…

Обрез грохнулся на пол. Пескарь опустился на койку рядом с другом.

— Ширнулся? — спросил его Слава.

— Ага, — довольно ответил тот и, поочерёдно задирая штанины, принялся чесать то одну ногу, то другую.

В Тамбове Генка никогда не встречал наркоманов. Слышал о них многое, но не встречал. У него был один увлекающийся знакомый — Коля Филин, однако Коля не кололся. Он баловался травкой. И, накурившись, дико ржал.

Поглядывая на Пескаря, Генка тоже ожидал увидеть нечто подобное, но тот смеяться даже не собирался. Начесавшись вволю, он откинулся к стене и закрыл глаза. «Они спят» — прочёл на его веках Генка.