Павел Сергеев - Радио наобум. Правда жизни

Повесть о современном радио.

Однозначно восхищает умение автора использовать необычные метафоры с легким налетом потрясающе изысканной одиозности. А динамическая подача материала и нестандартный стиль ведения автора позволяет лучше понять и осмыслить что же такое сегодня РАДИО.

Орфография, пунктуация и стиль автора сохранены. Печатается в сокращении.

Павел Сергеев

Дорогой читатель!

«Креативные» решения руководства современных FM-станций, вводящие не только слушателей, но и самих радийщиков, в состояние легкого транса и недоумения, способы удержаться на вершине рейтингов, не вложив в раскрутку станции ни копейки, механизм пресловутых денежных «откатов» — об этом и не только повествует автор.

Частоту, указанную в книге, персонажей и события серьёзно воспринимать не следует. Вышеперечисленное не имеет с действительностью ничего общего, ибо является чистой воды вымыслом/выдумкой.

И, тем не менее, если вдруг, какой-нибудь Ваш знакомый программный/генеральный директор позвонит Вам и скажет: «Слушай, прочитал тут этот чудовищный пасквиль, ёлы-палы, так это ж про меня…», успокойте его. Дайте какую-нибудь таблетку. Налейте водочки. Выпейте с ним и скажите, что это — не про него.

Упоминание брендов, названий станций, магазинов, марок автомобилей и прочее рекламой не является.

Повесть печатается в сокращении, поэтому автор заранее просит прощения за возможные резкие перепады сюжетной линии и за всё остальное, что может не понравиться.

Удачи Вам, любви и приятного прочтения.

С уважением, Павел Сергеев.

Снайпер лежал на земле уже третий день. Зеленый комбинезон надежно скрывал его в траве от чужих глаз, перчатки добросовестно согревали руки, а высокие резиновые сапоги не давали промокнуть ногам. Мешали только не прекращавшийся сутки дождь и грязь, в которой он вынужден был находиться столь длительное время. Однако все это являлось для него сущими пустяками, ведь, ему приходилось бывать и не в таких переделках.

Так, в далеком 1975-ом, его, в виду срочной необходимости, перебросили из Финляндии в Конго, где в течение месяца он, изнывая от жары, вынужден был ползать в ватных штанах и кожаном плаще по джунглям, разыскивая скрывавшегося там принца соседней республики. Избавиться от штанов снайпер не мог, это был подарок деда — старого чекиста, а оставленный где-то, пусть даже закопанный либо сожженный плащ, мог просто на просто выдать его, ведь в американской разведке, как известно, работали далеко не дети.

Так что сейчас, лежа в прохладном псковском лесу, ему, в общем то было не на что жаловаться, он просто лежал и наблюдал за дряхлой деревянной лачугой. Только наблюдение было ответственным: в доме укрывался тот, которого нельзя было назвать человеком. Там сидело чудовище, поглотившее жизни сотни людей, не желающее прекращать своего кровавого дела. Кровь пеленой застилала его безумные глаза, жажда обогащения затуманила мозги, и остановить этого урода теперь мог только меткий выстрел…

…Дверь лачуги внезапно распахнулась, Он сжал винтовку крепче, но тут же расслабился, на опушку выскочили две обнаженные девушки и, хохоча, бросились к озеру.

«Какой ужас, — возмущенно подумал снайпер, — куда катится Россия? Как за столь короткий срок можно было развратить целое поколение?».

Сгорая от ярости, он ударил кулаком по земле, но тут же взял себя в руки: из лачуги вышел бородатый человек в тельняшке. Это был ОН….

Это что ж за эстет у нас такие произведения почитывает?

Коля отложил в сторону книжку с высокоинтеллектуальным названием «Снайперский забой» и стал ждать появления остальных участников собрания.

Признаться честно, собраний Коля не любил. Причем не любил еще с тех времен, когда работал преподавателем в университете: мероприятия подобного рода в деканате носили характер кровавого воскресенья, несмотря на то, что проходили по средам. Когда все собирались, декан, Иван Сергеевич Баранов, в прошлом командир танкового полка, закрывал окна и двери, садился за массивный стол и, не стесняясь в выражениях, начинал глумиться над преподавательским составом. Строевых занятий, правда, не устраивал, однако и этих бесед было достаточно, чтобы люди приступали к своим профессиональным обязанностям, пребывая в состоянии, приближенному к обморочному.