Джеймс Риз - Книга теней

– Я сочла уместным предстать перед вами в платье слуги, так как обязана вам всем. – Тут я отважилась взглянуть на Асмодея и даже сделала рукой неопределенный жест, очевидно в сторону наших не вполне мертвых друзей, где б те сейчас ни находились. – Я перед вами в долгу, и мне очень хочется, чтобы мне удалось когда-нибудь вернуть вам сторицею мой долг, тем самым вас отблагодарив.

– Хорошо, браво! – И Асмодей с усмешкой поднял пустой бокал, как бы салютуя моим словам. – А может быть, брава!.. Не беспокойся, ведьмочка, мы разочтемся сполна, и весьма скоро: отдашь долг услугою за услугу.

Не знаю, что именно хотел сказать Асмодей, изменив родовое окончание этого итальянского слова, но было видно, что он то ли нарушил договоренность, то ли сказал что-то лишнее, ибо Себастьяна прервала его, хлопнув ладонью по столу. А вдобавок метнула в него через весь стол злой взгляд, точно пустила отравленную стрелу. Асмодей замолчал и больше не раскрывал рта.

Столовая была раза в два больше мастерской. А как обставлена! Впоследствии я насчитала в ней двадцать восемь выстроившихся вдоль стен стульев (и десять кресел, чтобы отдохнуть в них после еды). Картины столь тесно висели на стенах, что я далеко не сразу поняла, что последние выкрашены в темно-красный цвет.

Увидев, что я рассматриваю их раскрыв рот, Себастьяна спросила:

– Ты лишь ценительница или предпочитаешь служить ей?

Я тупо уставилась на нее.

– Живописи, дорогая, – пояснила Себастьяна.

– О, только поклонница, – созналась я, в свое время, правда, сделавшая несколько набросков, но, увы, лишь затем, чтобы убедиться, что начисто лишена таланта, о чем не замедлила сообщить Себастьяне. – Простите, – добавила я, осмелев, – но эти вот… они, разумеется, не…

– Подлинники? О, можешь не сомневаться. Большинство из них копии, а другие принадлежат кисти кого-нибудь из учеников. Однако среди них есть…

– Краденые, – заявил Асмодей.

Себастьяна будто не расслышала его замечания вовсе и продолжила как ни в чем не бывало:

– Картины, полученные в обмен или в качестве платы за… предоставленные услуги.

– Вот именно, – отозвался Асмодей. – Предоставленные услуги.

– Ватто? – осведомилась я, указывая на одно из полотен.

– Настоящий, – сообщила мне Себастьяна. – Подписанный и датированный. Тысяча семьсот восемнадцатый год, кажется. А там еще несколько его этюдов, но они не подписаны.

– А это? – Я указала на небольшую работу, выполненную в чрезвычайно мрачном, гротескном стиле. То был выдержанный в темных тонах натюрморт, изображающий вазу с увядающими цветами, написанный в манере, в которой я тогда еще не могла распознать дух голландской художницы Рашель Рюйш.

– Да так, одна копия. Все как на оригинале, вплоть до червей, копошащихся в бутонах. Но хороша, правда? Может, когда-нибудь мне ее стоит снять потихоньку и попытаться продать? Просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет.

– Просто чтобы подкинуть дрова в твой гаснущий огонь самоуважения, – возразил Асмодей.

Неужели Себастьяна сама написала эту картину? Пожалуй, что так.

Как бы подводя итог, Себастьяна указала на стену позади Асмодея и, не обращая на него внимания, что, видимо, уже вошло у нее в привычку, проговорила:

– А что касается вон тех итальянцев, они все подлинные, все из Неаполя; лишь некоторые из них происходят из собрания феррарского дома д'Эсте.

Асмодей пробурчал несколько слов, которые я не разобрала, но по тону его можно было догадаться, что он опять сказал какую-то гадость. Ответом послужил испепеляющий взгляд Себастьяны, однако на сей раз ей не удалось стереть с его лица коварную улыбку, в которой сквозила скрытая угроза. Повисла пауза, пропитанная враждебностью. Себастьяна позвонила в латунный колокольчик, стоявший на столе справа от нее, и я стала с интересом ждать, что за этим последует. Теперь, когда хозяева отвлеклись и поедали друг друга глазами, я смогла получше их разглядеть. Они и впрямь приоделись к ужину.

На Асмодее был долгополый, напоминающий шинель камзол, скроенный из черного бархата. Под ним был надет даже не жилет, а довольно невыразительная сорочка со стоячим воротником и отороченная кружевом. Когда он сел боком к столу, вытянул ноги и скрестил их, я заметила, что на нем нет чулок. А пуговицы на коротких панталонах были расстегнуты и болтались возле колен. Между лодыжкою и коленом виднелись голые ноги с буграми мышц. Вот уж кому не нужны накладки на икры! На нем были простые деревянные сабо, какие носят бретонцы; впрочем, он их вскоре сбросил. Его длинные соломенные волосы были распущены, лишь пара мазков сливочным маслом справа и слева скрепляла их, не позволяя свешиваться на глаза. На левой руке его было три перстня. На двух из них виднелись какие-то надписи, на третьем же был сапфир квадратной огранки. На правой руке колец не было. К его стулу сбоку была прислонена трость, сплетенная из ветвей драконовой пальмы. Асмодей вовсе не был хромым; я, во всяком случае, ничего подобного не замечала, так что трость была нужна ему из пижонства либо как оружие.