Дина Бакулина - Кот из Датского королевства

— Да уж — вижу… — хмуро сказал канадец.

Он хотел совсем отодвинуться от Ивана Осиповича, но передумал и только отвернулся от него. Русский профессор с недоумением смотрел на приятеля. Наконец до его сознания дошло, что канадский друг не на шутку рассержен грубым сравнением протестантской церкви с офисом.

«Да, что-то меня совсем занесло, — подумал Иван Осипович. — Вот же угораздило за любимую тему зацепиться!»

И он принялся думать, как бы исправить ситуацию. Пока он размышлял, Глена снова разморило, ему нестерпимо захотелось освежиться в фонтане. Протестант изучающе посмотрел на приятеля: лицо профессора уже не выглядело торжествующим, — наоборот, оно показалось Глену возвышенно-печальным.

— Пошли, окунемся! — уже миролюбиво предложил он.

— Ты иди, я посижу пока, — отозвался профессор. Ему уже не было так жарко: его половину скамейки давно поглотила прохладная тень высокого куста сирени.

Глен встал и не спеша побрёл к фонтану. Возле поребрика он, как и раньше, присел на корточки, опустил длинные руки по локоть в воду и поболтал ими. Потом также неспешно, сидя на корточках, Глен аккуратно смочил руками свою колоритную лысину. Для пущего эффекта эту нехитрую процедуру он повторил несколько раз. Брызнув за ворот полосатой футболки несколько капель воды, Глен вернулся на скамейку повеселевшим.

Пока канадец плескался в фонтане, Иван Осипович передумал сразу несколько дум. Мысленно он упрекал себя в том, что не сдержал своего порыва. «В самом деле, уж слишком я насел на беднягу со своей проповедью!.. — решил профессор. — Какое мне, право, дело, во что именно он верит?.. Вот так всегда: когда речь заходит о важном, не могу сохранять спокойствие!..» Ему не хотелось ссориться с новым приятелем: несмотря ни на что, лысый долговязый Глен был симпатичен профессору.

Когда канадец вернулся на скамейку, профессор виновато и осторожно взглянул на него. Глен в свою очередь украдкой бросил на профессора всё ещё обиженный взгляд. Потом, словно позабыв о недавнем споре, канадец как будто впервые внимательно осмотрелся вокруг. Оба понимали, что изрядно засиделись на одном месте, но расставаться почему-то не хотелось.

— Это твоя церковь? — кивнув в сторону Казанского собора, спросил протестант.

Иван Осипович с недоумением посмотрел на собор. Смысл вопроса дошёл до него не сразу.

— Что?.. Ах, да — моя! — улыбнулся он.

— Ну, так показывай!

Иван Осипович и сам давным-давно не был в Казанском соборе, хотя и приезжал к сестре в Петербург каждый год.

— Ну, пойдём, — согласился он.

В соборе было хорошо — прохладно!.. Вместе с канадцем они походили от колонны к колонне. Служба, к счастью, ещё не началась, так что у них в запасе оказалось около получаса.

Глену понравилось убранство Собора. Он с интересом рассматривал иконы, а профессор увлеченно рассказывал о святых, изображенных на них, — о тех, которых сам смог узнать и вспомнить.

Ивану Осиповичу было приятно, что его канадский приятель оказался столь отходчивым и любознательным. Между прочим, все библейские сюжеты Глен не только отлично знал, но и умел вдохновенно пересказывать. Завершив внеплановую экскурсию, приятели вышли из собора.

Жара определённо спала, на город надвигался вечер.

— Надо сестре позвонить, а то будет беспокоиться, — сказал Иван Осипович Глену.

Глен согласно кивнул.

Профессор позвонил сестре. Потом приятели купили ещё по трубочке мороженого и снова немного посидели на скамейке. Теперь рядом с фонтаном нашлось сразу несколько свободных скамеек, так что можно было выбирать. Глен рассказал немного о своей семье, которая осталась в Канаде, — но связи они не теряют, почти каждый вечер общаются по скайпу.

А Иван Осипович в свою очередь рассказал, какая у них с женой умная и симпатичная дочь и какая одарённая внучка Ниночка.

— Стихи сочиняет!.. — похвастался Иван Осипович. — Да, у меня одно стихотворение с собой, кстати, в записной книжке. Оно простое, шуточное, — добавил он. — Хочешь, прочитаю?

— Давай, — согласился Глен.

Иван Осипович достал из маленькой чёрной сумки записную книжку, открыл нужную страничку и вдруг задумался: стихотворение сначала нужно перевести, — да так, чтобы рифма осталась…

Иван Осипович думал несколько минут, потом вслух прочитал:

«Я в Англии увидела бобра:

Он не спеша скользил по тротуару.

Какой-то дурачок терзал гитару,

Стояла нестерпимая жара,

Стручки фасоли бились об асфальт,