Дина Бакулина - Кот из Датского королевства

Она с удовольствием вернулась на работу. А через некоторое время, открыв финскую визу, принялась ездить в соседнюю маленькую страну чуть ли не каждые выходные. Потом жена Серафима купила англо-русский разговорник, — как известно, в Финляндии все хорошо изъясняются по-английски, — и начала старательно заучивать некоторые выражения.

Это было ново для Серафима: он прекрасно знал, что, кроме безделушек, тряпок и денег, жену мало что интересовало. «Откуда вдруг, такой мозговой штурм?» — удивлялся он. Но жена, не снисходя до подробных объяснений, упорно заучивала фразы из разговорника и в свободное от работы время продолжала ездить «к лесорубам».

И ей странно было: как это он до сих пор не может понять, что в Финляндии намного лучше, чем дома. Воздух там чище, трава зеленее, а люди практичнее, и потом, там столько музеев! Серафим со всем готов был согласиться, лишь бы лишний раз не ругаться, — только с утверждением про музеи он категорически не был согласен. Но жене его мнение давно уже было неинтересно.

Так они и жили вот уже лет тридцать, вроде рядом, бок о бок, а по сути, каждый сам по себе.

После смерти ребёнка, Серафим, в отличие от жены, был убит горем. Он давно осознал, что с женой они разные люди, а потому все надежды возлагал на сына. Но, когда ребёнок умер, надежд не осталось.

Стал Серафим жить в собственном доме, плывя по течению и сердца ни к чему не прилагая. Зато в придачу к огромной нагрузке в школе взял ещё и классное руководство. В работу Серафим втянулся по-настоящему, и не только из-за своего любимого предмета, географии. С детьми он тоже возился с явным удовольствием, — дети это чувствовали, а потому, платили ему тем же.

За одну удачную разработку для школы, ему однажды присудили звание «Почётный учитель года». Серафиму вручили тяжёлую металлическую статуэтку и грамоту, а его фотографию вставили в рамочку и повесили на доску почета.

А с женой они виделись редко, и, несмотря на то что спали под одной крышей, — правда, на разных кроватях, — очень старались друг другу не мешать. И, надо сказать, у них это получалось.

Но однажды — как будто бы ни с того ни с сего — жена Серафима решила нарушить это положение вечного перемирия. Она, пожертвовав своим свободным временем, затеяла с Серафимом серьёзный разговор. Жена, недвусмысленно, дала понять мужу, что его зарплата школьного учителя больше её не устраивает, а поэтому она предлагает Серафиму хорошенько подумать. И что неплохо бы ему, пока он окончательно не состарился и не рассыпался трухой, поменять работу и изменить их нищенское, по её выражению, существование.

Несмотря на то что слова жены звучали, вроде бы, вполне разумно, ему почему-то казалось, что она имеет ввиду что-то совсем иное, а вот что именно, — он понять не мог. Но речь жены струилась гладко, и рефреном этой речи было «пора подумать».

Серафим и начал думать, думал он изо всех сил, но придумать ничего не мог, — как вдруг приятель, давно обосновавшийся в Москве, предложил ему работу, — там же, в столице, в собственной фирме. Временным жильем приятель обещал обеспечить. Жена не только охотно, а и с неподдельной радостью благословила Серафима ехать и попытать счастья. Даже чемоданы помогла собрать, чтобы он не задерживался.

Почти год бился в Москве Серафим, пытаясь, как говориться, схватить удачу за гриву, но, несмотря на все его усилия, удача так ему и не далась. Фирма приятеля развалилась, временную квартиру у Серафима отобрали, а сам приятель и вовсе куда-то исчез. И пришлось Серафиму, не солоно хлебавши, из Москвы, которая, как известно, слезам не верит, возвращаться домой, в Петербург.

Но, оказалось, что дома его никто не ждал, да и самого дома-то у него, больше не было. Не стала его дожидаться квартира, которую жена, сначала переписала на своё имя, а потом и вовсе продала. Развелась бывшая жена с Серафимом заочно, объяснив, видимо, что он её беспардонно бросил, и укатила с каким белокурым финном в соседнюю страну. В квартире, где они когда-то с Серафимом жили, хозяйничали теперь чужие люди, личная драма бывшего жильца их не интересовала.

Самое неприятное, что жена, судя по всему, всё это заранее придумала и долго вынашивала свой коварный план. Впрочем, самое неприятное для Серафима, было всё же не это. Самым неприятным, было то, что он остался без крыши над головой.

Вот так, просто и незаметно для себя, Серафим и стал бомжом.

Недолго думая, бедняга запил. Начались временные ночевки у приятелей, — то у одного, то у другого. Но поскольку раньше, в своей прошлой, с виду нормальной, жизни, Серафим считался приличным человеком, — даже несмотря на профессию учителя! — то и друзья у него были приличные. И это бы ещё ничего, но, к сожалению, у приличных приятелей оказались приличные жёны. И вот именно они-то и невзлюбили Серафима. Неясно, чем им мог помешать этот спокойный человек, каждый вечер, мирно распивающий на их кухне крепкие спиртные напитки. Кажется, вся вина его только в том и состояла, что, выпив, он настойчиво пытался выяснить уважает его, Серафима, приятель или нет. Приятели Серафима, судя по всему, его уважали, потому что пили с ним охотно. А вот жёны приятелей, наоборот, почему-то отказывались уважать Серафима: может быть, им просто не нравился запах самодельной дешевой водки, которую он постоянно приносил, — трудно сказать.