Дина Бакулина - Зачем живут патиссоны?

И не всегда в таких случаях можно отличить принципиальное и хоть сколько-нибудь оправданное упрямство Снежаны от застарелой, запущенной лени. А с чего бы, если подумать, ей упрямиться и лениться? Почему она решила, что может себе позволить заниматься лишь любимыми делами? Что она себя королевой, что ли воображает? Между прочим, насколько следует из материального положения её семьи, подобных капризов у Снежаны и в помине быть не должно! Живут они довольно скромно, а при таких обстоятельствах выпендриваться не полагается.

Но подруга моя в этом смысле упряма, как осел. Хоть какие ей доводы приводи! Бесполезно. Впрочем, может быть, я сейчас так злобно обрушилась на этот недостаток подруги, потому что и сама от него частенько страдаю? Да, наверно, именно поэтому… Я и в себе эту черту характера не люблю, хотя моё-то стабильное материальное положение как раз и позволяет мне немного покапризничать. Всё равно, по-моему, это непрактичное качество — неспособность или нежелание делать то, что не хочешь. И они так переплетаются, эти неспособность с нежеланием, что уже и не разберешь, где одно, а где другое.

Что же получается?.. Признаюсь честно: в этой главе я хотела говорить о Снежане только хорошее, а получилось опять всё вперемешку — и хорошее, и плохое. Видимо, как и в жизни. Порой в человеке так крепко срастаются противоположности, что, вспомнив об одном, тут же вспоминаешь и другое.

Ещё меня в Снежане раздражает то, что она постоянно простужается. Вот я почти никогда не простужаюсь! Впрочем, это конечно, не совсем моя заслуга. А вот Снежана, если хоть раз простудится в декабре, то уж всю зиму ходит, как зомби, ничего не соображая отяжелевшей головой и едва передвигая ноги. Бледная вся, нос опухнет или ещё лучше — покраснеет, и голова вечно то болит, то кружится… И не поговоришь с ней толком ни о чём. И без перерыва: то одна болезнь, то другая, то насморк, то головная боль. А чаще всего и то и другое сразу. Впрочем, к этой её беде я уже привыкла и раздражаюсь только так — для виду, слегка.

Дело в том что, Снежане ещё в детстве, из самых лучших побуждений, удалили сразу и гланды, и аденоиды. И теперь, не видя для себя никаких преград, любые простудные инфекции, едва появившись в городе, на всех парах устремляются к ней. Видимо, для наглых микробов организм Снежаны представляется чем-то вроде дачи: туда они время от времени поселяются и наслаждаются жизнью, чувствуя себя в этом теле привычно и уютно.

А как только Снежана при помощи разных медикаментов начинает с ними бороться, микробы в свою очередь начинают бороться с Снежаной. Борьба эта, как правило, изматывает обе стороны. Когда микробам надоедает бороться с моей подругой, они уходят, чтобы отдохнуть и набраться сил, после чего вновь возвращаются. Казалось бы, Снежане давным-давно пора к такому ходу вещей привыкнуть и смириться. Но она всё не привыкает и не смиряется, — наоборот, когда обессиленные от борьбы микробы её наконец покидают, она со всех ног бежит в магазин и запасается на будущее новой партией порошков, витаминов и таблеток.

В такой подверженности простудным заболеваниям, есть, пожалуй, не только минусы, но и два плюса. Во-первых, Снежане всегда есть чем заняться; а во-вторых, не нужно голову ломать куда бы деньги потратить, — тем более, что цены на лекарства день ото дня растут как на дрожжах.

Но, кроме этого главного занятия её жизни — борьбы с простудой, — есть у неё и другие увлечения.

Как я уже говорила, Снежана любит писать совершенно фантастические рассказы о животных, которые я постоянно критикую. Ну, сами подумайте, каких зверей сейчас можно встретить в Петербурге? Кошек да собак. А в рассказах Снежаны по нашему городу день и ночь слоняются толпы самых причудливых созданий, — при этом они умудряются не мешать ни людям, ни транспорту, ни друг другу, ни себе подобным. Наш скучный Питер в её рассказах становится просто-таки идеальным миром воображаемых животных!.. Я постоянно так и говорю Снежане:

— Твои рассказы неправдоподобны!

А ей хоть бы что. Улыбается и говорит так преспокойно: