Стивен Фрай - Теннисные мячики небес

— Ну уж нет, Хиллари, — сказала Порция с безнадежным выражением взрослого человека, пытающегося втолковать что-то ребенку. — Помнишь, мы познакомились с семейством, которое было там на прошлой неделе? Жокей слетел с лошади прямо перед ними, и у него из ноги торчала голая кость. Этого рассказа даже ты забыть не могла.

— Да, но в Италии не одно только «палио», дорогая, — сказал Пит. — Как раз этим вечером состоится «палио» в Лукке. Не такое эффектное и опасное, как в Сиене, но, как меня уверяли, довольно занятное.

— Лукка? — встрял уже набивший рот хлебом Гордон. — А где это, Лукка?

— Недалеко, — ответил Пит, наливая кофе в большую чашку, в которую он уже плеснул горячего молока.

Сверху плавали ошметки пенки. Порцию от одного взгляда на них затошнило.

— Я так или иначе хотел туда попасть. Говорят, это мировая столица оливкового масла. Можно посмотреть, как его выдавливают. Думаю, утром мы могли бы поплавать, почитать, а после не спеша тронуться в путь — поедем проселками, позавтракаем где-нибудь в холмах. Как вам такой план?

Пенка прилипла к его усам. Порция никогда еще так не стыдилась отца. Как Хиллари удается терпеть на себе подобное существо, и прежде было для Порции загадкой. Теперь же, когда она знала, что в мире существуют мужчины, подобные Неду, загадка эта приобрела обличие вечной космической тайны.

— Мне нравится, — сказал Гордон. — А тебе, Порш?

— Целиком и полностью.

Порция воздержалась от того, чтобы обреченно пожать плечами. Вести себя с родителями на манер избалованного ребенка еще куда ни шло, но в глазах Гордона она старалась выглядеть умудренной жизненным опытом. На самом-то деле ей хотелось сказать: «То есть в Лукке мы появимся, когда все кафе и магазины уже закроются, так? И, как обычно, пять часов прослоняемся по совершенно пустому, безлюдному городу, ожидая, когда его жители проснутся после сиесты. Восхитительный план, Пит».

Вместо этого она удовлетворилась замечанием:

— В Лукке жил Арнольфини.

— Чего? — спросил Гордон.

— Есть такая картина Ван Эйка, — сказала Порция, — называется «Бракосочетание Арнольфини». Арнольфини, изображенный на ней, жил в Лукке. Он был купцом.

— Да? Откуда ты знаешь такие вещи?

— Не помню, должно быть, читала где-то.

— А я никогда не изучал историю искусств.

Сообразив, что фраза: «Я тоже, но вовсе не обязательно „изучать“ что-нибудь, чтобы знать о нем» — прозвучит высокомерно, Порция прикусила язык. По правде сказать, она в последние дни стала совершенно нетерпимой. А Гордон ей нравился. Нравилось спокойствие, с которым он принимал все случившиеся с ним ужасы. Вроде бы и она ему нравилась — легко ведь, думала Порция, понравиться тому, кто нравится тебе. Это не тщеславие, обычный здравый смысл.

— Ага, сдается, я слышу музыкальное дребезжание «фиата», — сказал Пит, клоня голову в направлении подъездной дорожки. — Быть может, почта из Англии.

Порция вскочила. Вся мрачность мигом слетела с нее. Как наркоман нуждается в дозе, так и она нуждалась в письме.

— Я схожу, — вызвалась она, — мне нужно практиковаться в итальянском.

Хиллари крикнула ей в спину:

— Порш, ты же знаешь, результаты будут известны только на той неделе! И потом, миссис Уоррелл обещала позвонить нам сюда, если появится что-нибудь похожее на письмо от экзаменационной комиссии…

Но Порция уже выскочила из дома в резкую белизну дня. Нужны ей результаты экзаменов! Да ей вообще ничего не нужно. Только письмо от Неда, пусть от Неда будет письмо.

— Buongiorno, Signor Postino! [23] Добрый день, синьор Постино! (ит.)

— Buongiorno, ragazza mia. [24] Добрый день, радость моя (ит).

— Come va, questo giorno? [25] Как прошел день? (ит.)

— Bene, grazie, bene. E lei? [26] Хорошо, спасибо, хорошо. А у вас? (ит.)

— Anche molto bene, mille grazie. М-м… una lettra per mi? [27] Тоже очень хорошо, большое спасибо. Нет ли письма для меня? (ит.)

— Momento, momentino, Signorina. Eccola! Ma solamente una carta. Mi displace, cara mia. [28] Минутку, минутку, синьорина. Вот! Только одна открытка. Мне очень жаль, дорогая (ит.)

Открытка, всего лишь открытка. Справившись с разочарованием, Порция дрожащей рукой приняла ее. Он же в плавании, твердила она себе. На письма нет времени. А кроме того, вглядевшись в открытку, Порция, ощущавшая все нарастающее упоение, увидела, что Нед исписал ее самым мелким почерком, на какой только был способен, да еще и вывел адрес виллы красными чернилами, чтобы тот выделялся на фоне крохотных синих буковок, покрывавших почти каждый квадратный миллиметр карточки. Он ухитрился втиснуть узенькие вереницы слов даже между строками адреса. Это было лучше, чем получить письмо, — увидеть, сколько усилий потратил он на открытку. В тысячу раз лучше. Порцию переполнил такой восторг, такая любовь, что она едва не разрыдалась.