Стивен Фрай - Теннисные мячики небес

— Защите?

— Ну, не совсем. Правление полностью доверяет ему.

— Чертовски надеюсь, что это так. — Начав есть, Альберт обнаружил, что жутко голоден. — Роскошные бутерброды, мам.

— Но ясно, что акционеры будут сильно давить на правление.

— Он же не подаст в отставку?

— Видишь ли, он думает, что это в интересах компании. Пойдет на пользу ее репутации и стоимости акций.

— Так это же все равно что признать себя виновным! Он не может уйти!

— Ну, собственно, это и будет обсуждаться правлением. Как ему отойти в тень, чтобы его уход не выглядел признанием вины. Все правление стремится помочь ему. Еще бутербродов сделать?

— Хватит и этих. Спасибо, мам.

— Да чего там. Ладно, пойду. Я сегодня… — Порция откашлялась, чтобы скрыть дрожь в голосе, — сегодня вернусь поздно и надеюсь найти тебя спящим в постели. Ты понял?

Она наклонилась, поцеловала его, сжимая кулаки, чтобы не выдать пробиравший ее озноб.

— Я тебя очень люблю. Ты ведь знаешь?

Уже повернувшийся к экрану Альберт ответил с набитым курятиной ртом:

— Я тебя тоже. Я тоже. О, смотри! Уже от кого-то почта пришла. Видишь, еще и с довеском — «И я ненавижу Коттера». Интересно, что там.

Альберт дважды щелкнул мышью. Экран мгновенно опустел.

— Что за херня?

Ярко-красный текст ленточкой зазмеился по экрану.

ТЫ ХОЧЕШЬ ДУЭЛИ? ТЫ ЕЕ ПОЛУЧИЛ. ВСЕ ТВОИ ФАЙЛЫ ЗАРАЖЕНЫ. ПРОЩАЙ.

— Нет… нет! — Альберт выключил и снова включил компьютер.

— Что случилось, милый?

— Это он, он! Послал мне долбанный вирус! Поверить не могу. Вся система уничтожена. О господи!

— Но он же не мог…

— Должно быть, он ведет постоянный поиск. Обнаружил австралийский сайт и понял, что это я. Дьявол!

— Ладно, Альберт. Успокойся.

— Ничего, лэптоп у меня все еще есть. В него он не влезет. Начну сначала. Еще и получше сделаю. Пойду с ним в кибер-кафе. Это только начало, мать его! В Сети все равны.

— Альберт…

— Не могу разговаривать, мам. Работать надо.

Закрыв дверь сына, Порция медленно прошла на кухню. Вся страшная правда обрушилась на нее. Эшли и Руфус Кейд. Могла бы и раньше догадаться, хоть была бы настороже. Эшли и Руфус Кейд. А Гордон следующий.

Из люка в стене, соединяющего кухню со столовой, доносился странный шумок — будто фермер ворошил вилами сено. Гордон сидел за обеденным столом, роясь в груде факсов. Порция подумала, что никогда не видела его таким оживленным и энергичным. И предпочитала не вспоминать о страхе, который по временам замечала в его глазах.

«Мы будем бороться, пока не очистим имя моего мужа от грязи».

Сколько раз за свою жизнь она слышала эти слова от жен Эйткина, Гамильтона, Арчера, Клинтона, Никсона и других людей, несчетных, пытавшихся выпутаться из скандала, между тем как жены их «стояли плечом к плечу рядом с ними»?

Она знала, что Гордон — неплохой человек. Он, как и большинство мужчин, по-детски жаждал быть любимым, по-мальчишески отчаянно норовил доказать свою значительность. Порция могла вообразить его совершающим множество недостойных поступков, причем по множеству достойных причин. Он потратил большую часть жизни на попытки как-то «зацепиться». Второсортный муж, проживающий доходы жены, которая вышла за него из жалости, из-за того, что впала в отчаяние. В начале их супружества они целиком зависели от денег Хиллари. Порция была блестящей студенткой, работала над докторской диссертацией, впереди у нее маячила перспектива университетской карьеры, а Гордон — американцем-аутсайдером, так толком и не сумевшим приладиться к здешней жизни. Десять лет пустых обещаний, которыми кормили его друзья, нанесли его гордости тяжелый урон.

— Я сейчас вроде как финансовый советник.

На самом-то деле он вел комиссионную торговлю закладными. По мнению Порции, лучше уж было продавать оконные рамы или травяные настойки.

— Подвернулась возможность получить привилегированный контракт. Пока приглядываюсь. Очень внимательно. — Это Гордон подумывал, не открыть ли ему кофейню на американский манер.

— Ну, как вам сказать. Бизнес-консультации.

И тоже пустой номер.

— Посредничество, мягкий товар. — Продажа кофейных фьючерсов, с использованием того немногого, что осталось после смерти Хиллари. И тут он тоже прогорел.

И наконец, последний бросок. Собственно, идею подала Порция, хотя Гордон старался об этом не вспоминать. Она услышала по радио передачу о резком падении цен на чай и кофе — давней теме его нытья.

— Дорогой, я знаю, такое падение цен обходится тебе очень дорого. Но как насчет сборщиков?