Стивен Фрай - Теннисные мячики небес

— Ага. А где бы ты хотела, чтобы он оказался? Быть может, под сахарницей? В стойке для тостов? В газете?

— Под сахарницей.

— Ну хорошо. Загляни.

— Черт подери!

Оливер с удивлением отметил, что Руперт, уже закончивший Оксфорд и в последнее время ставший утомительно утонченным, таращит глаза и поерзывает от нетерпения точно так же, как и все остальные.

— Еще! Еще раз!

Ко времени, когда Оливер спустился вниз, в кухне уже вовсю шло чтение мыслей. Даже мать Оливера, сидевшая в кресле-каталке чуть в стороне от других, даже она, похоже, наслаждалась происходящим, если, конечно, можно считать надежным показателем количество слюны, сочащейся из уголков ее рта.

Джулия, дети и Мария — все они уже нарисовали каждый свое на листках бумаги и теперь теснились вокруг Коттера, театрально приложившего по пальцу к каждому виску и, собрав морщинами лоб, уставившегося в пол.

— Великий Коттини должен подумать. Он должен подуууумать… э-э-э… no desme la lata! — негромко бормотал Коттер.

Мария захихикала, удивив этим Оливера. Она что-то произнесла по-испански, и Коттер живо ответил ей.

— Мой дух-наставник открыл мне все! — объявил он после того, как поочередно вгляделся в лицо каждого из посмеивающихся, раскрасневшихся детей. — Оливия, поскольку она оччень умна и оччень красива, выбрала бы симпатичную лошадь, да? Я думаю, ты нарисовала лошадь.

Оливия развернула свой листок и показала всем нарисованную лошадь.

— Вообще-то это пони, — пояснила она.

Коттер хлопнул себя по лбу:

— О, как я глуп! Конечно, пони. Не лошадь! Пони! Прости меня, дитя, по утрам моя сила убывает. Теперь обратимся к Хулии. Хулия, думаю, выберет яблоко. Да. Вот тут я совершенно уверен. Яблоко. Наполовину съеденное.

Джулия развернула листок, и по кухне прокатился восторженный хохот.

— Хорошо. Мы кое-чего добились, да? Переходим к Руперту. Руперт существо одухотворенное. Сам Руперт этого пока что не знает, но он — самый одухотворенный из присутствующих. Руперт, я думаю, выбрал камин, в коем он видит символ своего пылко горящего сердца.

— Хрен знает что!

— Руперт!

— Прости, мам, но какого же черта?

— Теперь что касается Индиа. Индиа тоже очень красива, Индиа мудра, Индиа умнее, чем все ее братья и сестры, вместе взятые…

Оливер переглянулся с женой. Жена сияла, и он, кивнув, чуть улыбнулся ей.

— Итак, Индиа выбрала бы, я полагаю, предмет самый обманчивый. Но что, должен спросить себя я, есть самая обманчивая в мире вещь? Ничто. Ничто — вот самая обманчивая, самая нечестивая вещь в мире. Покажите мне ваш листок, о обманчивая и нечестивая дева.

Индиа, покраснев, развернула пустой листок и сорвала оглушительные аплодисменты.

— И наконец, сеньорита Мария. Что бы такое могла она нарисовать? Мария хорошая женщина. Мария добра. Мария благочестива. Мария нарисовала в цыпленка, я думаю, который является, как и она, благочестивым творением Божиим.

Уронив свой листок и перекрестившись, Мария залопотала на испанском, и Коттер ответил ей стремительным потоком слов. Мария поцеловала его и, хихикая, выпорхнула из кухни.

— Еще, пожалуйста, еще!

Коттер глянул на Оливера и улыбнулся.

— Боюсь, мне необходимо переговорить с вашим отцом. Дела! — таинственно прошептал он и глухо застонал.

Дети застонали в ответ и потребовали обещания, что он придет к ним еще раз.

— Поднимемся наверх, — Оливер повел Саймона к лестнице, — там нам не помешают.

— Великолепный дом. — Саймон одобрительно оглядывался по сторонам.

— Собственно, это дом моей матери.

— А.

Оливер заметил любопытный взгляд, брошенный Саймоном на смонтированный в лестничном пролете лифт.

— Несколько лет назад у нее случилось несколько ударов подряд. Разум не пострадал, однако…

— Как печально. И Мария ухаживает за ней?

— Да. Вот сюда.

— Благодарю вас. Очаровательная комната. У вас чудесная семья, сэр Оливер. Редкость по нашим временам.

— Просто «Оливер», прошу вас. Что ж, должен сказать, развлекли вы их здорово. Не хочется повторять их приставания, но как, черт возьми, вы это делаете?

— А, пустяки. — Саймон постукал пальцем по своим темным очкам. — Бумагу-то им я раздал. Все остальное, боюсь, очень скучная химия. Ничего больше. Вроде тех фокусов, к которым ваши ребята из МИ-6, полагаю, то и дело прибегали в прежние дни. Только детям не говорите.

— Даю слово. Но вот…

— Да?

— Я насчет сказанного вами об Индиа — что она умнее других. Это чистая правда, однако откуда вы-то это узнали?