Дина Бакулина - Андерсен-Кафе

— Да уж! На неё это очень похоже, — усмехнулась я. — Но, подожди, Артём, давай оставим Ираиду Васильевну в покое. Я вчера с ней достаточно пообщалась. Кажется, ты начал говорить, что Кристина сначала показалась тебе немного… — я замялась.

— Дурочкой — подсказал Артём. — Понимаешь, она всё время как-то странно себя вела! Даже не знаю, как тебе объяснить…

Он замолчал, подыскивая слова.

А что тут объяснять? Как обычно ведёт себя Кристина в присутствии мужчин младше ста лет, я, к сожалению, знаю.

— Не продолжай, — сказала я Артёму, — кажется, я догадываюсь. Но, если ты такого невысокого мнения о моей приятельнице, то скажу тебе по секрету: она ведёт себя нелепо только от смущения. На самом деле у Кристины острый живой ум, оригинальные суждения и…

— Да я знаю, знаю, — прервал мою защитную речь Петров. — Понял уже.

— Вот как? — переспросила я удивлённо. Неужели знакомство Артёма с Кристиной уже давно перестало быть шапочным? Видимо, у них состоялись пара-тройка полноценных бесед…

— И что же ты такое понял, Артём? — с неподдельным любопытством спросила я.

— Ну что? — задумался Петров. — Ну, к примеру, то, что Кристина — одинокий и в сущности несчастный человек с порядочным набором различных комплексов. Точь-в-точь как я.

Такое прямо-таки философское замечание из уст Артёма меня очень удивило. Нет, он, разумеется, никогда и не казался мне человеком поверхностным, но тут меня поразила меткость, нерасплывчивость характеристики. И ведь слова эти только на первый взгляд могут показаться обидными, а на самом деле ничего по-настоящему обидного в них нет. Знаете, почему? — Артём выбрал в Кристине то, что, по его мнению, присуще и ему самому. То есть если уж он и хотел обидеть Кристину, то заодно с самим собой.

В конце концов, разве кто-нибудь из нас может сказать о себе, что всегда чувствует себя счастливым, ежечасно окруженным только самыми верными друзьями и доброжелателями, всегда разумным, говорящим и делающим всё на свете «впопад» — и так далее?.. Мне кажется, что если и есть люди, которые объявляют себя столь совершенными и удачливыми, то они или пытаются обмануть окружающих, или врут сами себе.

Вот мне что-то ни разу не удалось встретить такого человека, который, радостно ударив себя кулаком в грудь, сказал бы: «Все тридцать, пятьдесят или семьдесят лет своей жизни я был счастлив, удачен и ни разу в жизни не совершал ошибок и не сморозил какую-нибудь чушь».

Однажды одна из моих однокурсниц (сейчас у неё уже двое подросших очаровательных детей) сказала мне со вздохом:

— А я слыхала, что в Америке, все люди счастливы и всегда смеются!

Причём заявила она это без тени иронии. Я, правда, в Америке ещё не была, но, слава Богу, мне всё же удалось посетить некоторые европейские страны. И по моим наблюдениям иностранцы, — точно так же, как и мы, смеются далеко не всегда, и не каждый из них чувствует себя счастливым. В некоторых странах жизнь, безусловно, легче, чем у нас, однако, судя по всему, есть и такие, где она труднее. И всё же и тут и там люди смеются изредка или часто, но далеко не всегда. Боюсь, что и Америка не составляет исключение. Ух, как далеко меня унесло от ветеринара Артёма Петрова!.. Вот ведь, — всё время отвлекаюсь! А человек специально пришёл ко мне, чтобы поговорить о чём-то важном.

Я почему-то не решалась спросить Артёма, как им с Кристиной удалось разговориться, — то есть при каких обстоятельствах это случилось. А что, если он решит, что я пытаюсь лезть не в своё дело? Хотя по-моему, вся эта весёлая компания во главе с мамой Кристины вовсе не собиралась вариться в собственном соку, замыкаться в своём тесном кружке. Отнюдь! Ираиде Васильевне, как всегда, нужен виноватый, Артёму Петрову — что-то вроде консультанта… Одной Кристине от меня ничего не нужно, — да ещё бедной маленькой Чуне.

Кристину мне жалко, потому что тяжело, наверное, иметь такую энергичную, давящую, словно паровой каток, маму. Впрочем, вот тут я и в самом деле лезу не в своё дело. Но ведь и злит меня из всей этой компании одна лишь Ираида Васильевна!.. С какой стати она не только на целый день испортила мне настроение, но ещё и накатала на меня огромную жалобу?! Думаете, легко выбросить из головы печальные последствия этой жалобы, которые, скорей всего, ждут меня в недалёком будущем? В самом деле, не звонить же мне начальнице с просьбой: «Приезжайте, пожалуйста, прочитайте двухстраничную жалобу на меня, а то я сама эти каракули и разобрать-то не могу». Отлично идут дела, учитывая, что совсем недавно я умудрилась продать старый словарь стоимостью в пятьдесят рублей почти за тысячу… Да ещё и приняла его за альбом с марками. Ох!..