Элис Манро - Ты кем себя воображаешь?

Они устраивали концерты, танцевальные вечера и шашечные турниры.

— Кое-кто из них говорит, что никогда еще не жил так весело.

Этажом выше телевизор смотрели больше и больше народу передвигалось в инвалидных креслах. У некоторых голова свисала на грудь, вываливался язык, неудержимо тряслись руки и ноги. Тем не менее и здесь люди были весьма общительны (исключая отдельные провалы и периоды отключки).

На третьем этаже приходилось быть готовым к разного рода сюрпризам.

Кое-кто из здешних обитателей перестал говорить.

Кое-кто перестал двигаться, только по временам дергал или тряс головой и махал руками — по-видимому, бесконтрольно и бесцельно.

Почти всем было все равно, сухие они или мокрые.

Тела подвергались кормлению и вытиранию, их поднимали и привязывали к креслам, потом отвязывали и укладывали в постель. Тела вдыхали кислород, выдыхали углекислый газ и продолжали участвовать в окружающей жизни.

В кровати с высокими стенками скрючилась старушка — упакованная в памперс, смуглая, как орех, с тремя пучочками волос, похожих на пух одуванчика. Она издавала долгие дребезжащие звуки.

— Добрый вечер, бабушка, — произнесла нянька. — Сегодня будем произносить слова по буквам. Я сейчас перешла через порог.

Она склонилась к самому уху старой женщины:

— Ну-ка, скажи по буквам: «порог».

Улыбаясь, нянька показывала десны — а улыбалась она все время; она производила впечатление хронически веселого больного с деменцией.

— Порог, — повторила старуха. Она с натугой подалась вперед, сопя, чтобы уловить слово. Розе показалось, что сейчас старуха сходит под себя. — Пэ-о-эр-о-гэ.

Тут она вспомнила о чем-то еще:

— Пэ-о-эр-о-ка.

Неплохо.

— Теперь вы дайте ей слово, — обратилась нянька к Розе.

У Розы в голове клубились одни непристойности или безнадежно архаичные выражения.

Но тут старуха по собственной инициативе выдала новое слово:

— Роща. Эр-о-ща-а.

— Праздник, — вдруг осенило Розу.

— Пэ-эр-а-зэ-дэ-эн-и-ка.

Чтобы расслышать старуху, приходилось напрягаться — у нее почти не осталось сил, чтобы выталкивать из себя звуки. Казалось, то, что она говорит, исходит не от губ и не из гортани, а откуда-то из глубины — легких, живота.

— Ну не чудо ли? — сказала нянька. — Она ничего не видит, а это — единственное доказательство, что она еще что-то слышит. Например, если ей сказать «вот ваш ужин», она не обратит внимания, но может начать говорить «ужин» по буквам.

— Ужин, — сказала она, чтобы проиллюстрировать свои слова, и старуха подхватила:

— У-же-и…

Иногда от одной буквы до другой приходилось ждать очень долго.

Казалось, что старуха идет по тончайшей путеводной нити, блуждая в пустоте или хаосе, о которых мы, люди по эту сторону, можем только догадываться. Но она не теряла нить, доходила по ней до конца, даже с длинным или очень сложным словом. Готово! И сидела в ожидании; ждала в своей безвидной и бессобытийной вселенной, пока не прилетит неизвестно откуда очередное слово. Она вберет его в себя и устремит все силы на его покорение. Интересно, подумала Роза, как она воспринимает слова. Несут ли они свое обычное значение или хоть какое-нибудь? Может, они для старухи — как слова во сне или в сознании очень маленьких детей, каждое — удивительное, непохожее на другие и живое, как новое животное? Одно вялое и прозрачное, как медуза, другое жесткое, вредное и скрытное, как улитка с рожками. Слова могут быть суровыми и комичными, как шляпы-цилиндры, яркими и нарядными, как ленты. Нескончаемый парад личных гостей.

Назавтра что-то разбудило Розу рано утром. Она спала на маленькой веранде — единственное место в доме, где запах можно было хоть как-то терпеть. Млечное небо набирало яркость. Деревья на том берегу реки — их скоро должны были срубить, чтобы расчистить место для стоянки трейлеров, — сбились в кучку на фоне рассветного неба, как темные косматые звери, бизоны. Розе приснился сон. Явно связанный со вчерашней экскурсией по дому престарелых.

Кто-то вел Розу по большому зданию, где в клетках сидели люди. Сначала все было сумеречно и покрыто паутиной, и Роза протестовала, что так не годится. Но по мере ее продвижения клетки увеличивались и оказывались все более затейливыми — они были как огромные, плетенные из прутьев птичьи клетки, викторианские, гротескных форм, причудливо украшенные. Сидящим в них людям приносили еду. Роза присмотрелась и увидела, что им дают на выбор: шоколадный мусс, трайфл или торт «Черный лес». Потом она заметила в одной клетке Фло, торжественно восседающую на некоем подобии трона. Фло повелительно и громко называла слова по буквам (проснувшись, Роза не смогла вспомнить, что это были за слова). Видно было, что Фло очень довольна демонстрацией способностей, которые доселе держала втайне.