Элис Манро - Ты кем себя воображаешь?

— Капусту очень трудно растить. Тебе нужно попробовать что-нибудь полегче. — Симон отошел от стола к окну. — Покажи мне, где у тебя был огород.

— Вдоль забора. Там же, где и у прежних хозяев.

— Это не годится. Слишком близко к каштану. Каштан плохо действует на почву.

— Я не знала.

— Ну так это правда. Надо сделать грядки ближе к дому. Завтра я вскопаю тебе огород. Нужно будет побольше удобрения. Лучше всего овечий навоз. Здесь поблизости кто-нибудь держит овец? Мы возьмем несколько мешков овечьего навоза и нарисуем план — где что сажать, хотя сейчас еще рано, еще будут заморозки. Ты можешь пока начать растить рассаду в доме, из семян. Помидоры.

— Ты же собирался уехать утренним автобусом, — сказала Роза; сюда он приехал с ней на ее машине.

— В понедельник у меня почти нет занятий. Позвоню и скажу, что не приду. Велю девочкам в офисе сказать, что у меня горло заболело.

— Горло?

— Ну, что-нибудь в этом роде.

— Как хорошо, что ты здесь, — искренне сказала Роза. — А то бы я сейчас сидела и думала не переставая про этого мальчишку. Я бы старалась не думать, но все равно у меня это крутилось бы в голове. Я бы мучилась стыдом и унижением.

— Такая мелочь не стоит стыда и унижения.

— Я понимаю. Но мне много не надо.

— Учись не быть тонкокожей, — сказал Симон, словно внес это в список необходимых улучшений наряду с делами по дому и огороду. — Редиска. Зеленый салат. Лук. Картошка. Ты ешь картошку?

До того как он уехал, они вместе нарисовали план огорода. Симон вскопал грядки и подготовил почву, хотя навоз нашелся только коровий. Розе в понедельник нужно было на работу, но весь день она думала о Симоне. Как он копает грядку. Как он, голый, вглядывается в коридор, ведущий к погребу. Коротенький, плотный, волосатый, теплый, с мятым лицом комика. Она знала, что он скажет, когда она приедет домой. «Надеюсь, мадам, вы довольны моей работой». И начнет ломать воображаемую шапку.

Именно так он и поступил, и Роза была в таком восторге, что воскликнула:

— Ах, Симон, глупенький, ты же мужчина моей жизни!

Такое счастье, такое солнце разлито было в этой минуте, что она не подумала об осторожности.

Посреди недели она зашла в магазин на перекрестке — не за покупками, а за гаданием. Продавщица заглянула в ее чашку и сказала:

— Ага! Вы встретили мужчину, который изменит все.

— Да, я тоже так думаю.

— Он изменит всю вашу жизнь. О боже. Вы не останетесь в наших краях. Я вижу славу. Я вижу воду.

— Ну, это я не знаю. Пока что он собирался утеплить мне дом.

— Перемены уже начались.

— Да, я знаю, начались. Да.

Она не смогла вспомнить, как они договорились насчет его следующего приезда. Ей казалось, что он должен появиться на выходные. Она ждала его — съездила за продуктами, причем не в лавку на перекрестке, а в супермаркет в нескольких милях от дома. Роза таскала в дом фирменные пакеты, надеясь, что хозяйка лавки не заметит. В пакетах были свежие овощи, стейки, импортная черешня, камамбер, груши. Еще Роза купила вино и пару простыней, разрисованных стильными гирляндами из желтых и синих цветочков. Роза надеялась, что ее бледные окорока будут хорошо смотреться на этом фоне.

В пятницу вечером она постелила новое белье и выложила черешню в синюю вазу. Вино охлаждалось, сыр размягчался. Часов в девять раздался громкий стук — шутливый стук в дверь, которого ждала Роза. Она удивилась, что не услышала подъезжающей машины.

— Мне что-то одиноко стало, — сказала хозяйка лавки. — И вот я решила заглянуть на огонек… Ой, вы ждете своего гостя.

— Не то чтобы, — сказала Роза. У нее сердце запрыгало при стуке в дверь и до сих пор не успокоилось. — Я не знаю, когда он приедет. Может, завтра.

— Дождь очень противный.

Голос женщины звучал сердечно и деловито, словно Розу нужно было отвлечь или утешить.

— Тогда хорошо, если он не поедет на машине в такой дождь, — сказала Роза.

— Нет-нет, в такой дождь лучше не ездить.

Гостья запустила пальцы в коротко стриженные седые волосы, стряхивая дождевые капли. Роза знала, что нужно ее чем-нибудь угостить. Бокалом вина? А вдруг ее развезет, потянет на разговоры, она захочет остаться и прикончить бутылку. Перед Розой стоял человек, с которым она беседовала много раз. Можно сказать, почти подруга — если бы Розу спросили, нравится ли ей эта женщина, она сказала бы, что да. Но теперь Розе трудно было даже поздороваться с ней. Так было бы сейчас с любым, кто не Симон. Любой другой человек казался лишним, случайным, раздражающим.