Тереза Фаулер - Z — значит Зельда

Если бы только эти ступени были фонтаном вроде того, на площади «Юнион Сквер», но нет. Они были сделаны из старого прочного камня, а мои каблуки не были созданы для прыжков. В следующую секунду я опиралась на саднящие ладони и колени, а Сара, приобняв меня, помогала подняться на ноги. Кровь стекала у меня по голеням. Помню, я порадовалась, что на мне нет чулок.

— Ненавижу, когда выходит такое дерьмо, — пробормотала я.

Еще помню, что Скотта произошедшее взволновало куда меньше, чем Марфи и Маклишей. Думаю, ему даже понравилось это представление — возможно, потому я его и затеяла.

Как-то ночью ближе к концу нашего визита мой сон, в котором я спорила с Безумным Шляпником о том, вышли ли из моды шляпки-клош («Перья! — кричал он. — Поля!»), прервала резкая боль. Мгновение я не понимала, кто я и где нахожусь, а потом взяла себя в руки и попыталась утихомирить боль, перекатившись на бок. Когда это не помогло, я встала и направилась в ванную.

Гостевой домик огибал двор на манер растянутой буквы «и». Чтобы добраться до уборной, нужно было пройти по крытому переходу до двери возле кухни. Я едва добралась туда, когда боль усилилась и повалила меня на колени. Казалось, кто-то вонзил мне в живот широкий мясницкий нож и теперь шарит там лезвием, проворачивая его и рассекая плоть… Я ждала смерти, я почти ее хотела… Не могла пошевелиться, не могла говорить, даже слишком глубокие вздохи заставляли нож проворачиваться сильнее.

Одна таблетка не помогла, и я приняла еще одну. И ждала, согнувшись пополам, дыша, дыша, ожидая, дыша…

«Господи, пожалуйста», — рефреном крутилось у меня в голове.

Кажется, прошла целая вечность, но облегчение все не приходило. Я проглотила еще несколько таблеток, отчаянно желая, чтобы проклятое лекарство наконец-то выполнило свое спасительное предназначение. Пусть отпустит хоть немного. Тогда я разбужу Скотта, и он вызовет врача.

Позже Скотт рассказал мне, что проснулся и понял, что меня нет. Когда через некоторое время я так и не вернулась, он отправился на поиски и обнаружил меня на полу в ванной: я сидела, привалившись к стене. Он побежал за помощью. Джеральд и Сара послали смотрителя за доктором, а потом втроем подняли меня, и мы несколько часов просто бродили по саду. Тем временем поднялось солнце, и птицы носились наперегонки с дерева на дерево.

Доктор появился только к полудню — он принимал роды в Ле-Понте, так что мы все бродили и бродили. Только когда я смогла внятно отвечать на вопросы, они позволили мне лечь и отоспаться после действия таблеток. Я не помню ничего — только всепоглощающую темноту и бесконечную радость, что, хвала Всевышнему, боль отступила, рассеялась и больше ничто никогда не причинит мне вреда.

5 февраля 1926

Дражайшая Вторая Сара!

Я бесконечно рада, что ты в Париже и учишься в Сорбонне, хотя мне жаль, что из Джона вышел непутевый муж. Не сомневаюсь, развод — это ужасно тяжело.

Твое письмо застало меня в Пиренеях, в городе Салье-де-Берн, где я прохожу курс лечения — доктор диагностировал колит. Ежедневное купание в горячих соленых источниках должно исправить все, кроме того, что я не смогу повидаться с тобой, пока не вернусь в Париж в марте.

Мы поселились в отеле «Белвью», кроме нас здесь всего пятеро постояльцев. Колит, наверное, давным-давно вышел из моды — и почему меня никто не предупредил? Здешняя деревушка — это очаровательное, тихое и мирное местечко, так что неудивительно, что Скотт его терпеть не может. На самом деле его бесит, что он не может быть в самой гуще событий с этим парнем Хемингуэем — я рассказывала тебе о нем.

Скотт вообразил, что его священный долг — свести Хемингуэя с Максом Перкинсом из «Скрибнерс». Я уже умыла руки — Хемингуэй написал отвратительную «сатиру» на книгу нашего хорошего друга Шервуда Андерсона (а тот, надо добавить, был его первым наставником!) и настаивает, что издатель, который заполучит его «крайне серьезный роман» про коров — точнее, про корриду, — должен также напечатать его другую книгу, «Вешние воды».

Даже его жена считает, что он неправ. Он настоящий притеснитель, но Скотт этого не видит. Даже считает, что я ревную его к лучшему другу. Кстати, Скотт изначально был против этой книги, но Хемингуэй настоял, и Скотт сдался. Глядя на них, и не подумаешь, что Скотт старший из двоих.

Как думаешь, под силу солям вылечить не только кишечное расстройство, но и мои расстроенные чувства?