Ирэн Роздобудько - Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…

Тебе пора! – отбросила руку Оксана, показывая глазами на часы. – Одевайся быстренько. Мы проспали. Придется спускать тебя из окна. Вниз головой!!!

Меджнун испуганно посмотрел на нее, не понимая, шутит она или говорит серьезно, и принялся быстро натягивать на себя джинсы.

– Я буду «маджнун Оксьяна́…» – произнес он с акцентом, который всегда заставлял ее улыбаться, в каком бы настроении она ни была.

Этот забавный азиат, как малое дитя – наивный, с вечно удивленным выражением лица. Она познакомилась с ним в кафе, где он работал мойщиком посуды. Конечно, она не собиралась заводить здесь романов, но парень так прикипел к ней, что пришлось взять его под опеку.

Сначала он растрогал ее рубашкой, которую стирал и гладил чуть ли не каждый день, потому что другой у него не было.

А потом умиление дошло до того, что раз или два в неделю она забирала юношу к себе на ночь, чтобы он мог выспаться, ведь он снимал одну квартиру на десятерых вместе со своими соотечественниками. Подкармливала «домашненьким», стирала и гладила его вещи и скрашивала свое и его одиночество настолько, насколько ей позволяла постоянная усталость и отсутствие на месте исчезнувшей души…

– Что это значит? – спросила она, смеясь над тем, как забавно он произносит ее имя – с ударением на последнем слоге.

– В нашем эпосе был такой себе «маджнун Лейла», что означает – «тот, что сошел с ума из-за любви к Лейле»…

– А-а… Разве это не имя? И почему «маджнун»? Кажется, мы это в школе проходили…

Имя – Меджнун, а сумасшедший пишется через «а», – серьезно принялся объяснять турок. – А на самом деле его звали Гаис ибн аль-Мулаввах ибн Музах. А уже после того, как он сошел с ума из-за несчастной любви, его прозвали «маджнуном»… Вот и я – «маджнун Оксьяна́»…

– Не заговаривай мне зубы! – строго сказала Оксана, сдерживая улыбку и принимая строгий вид. – И не рассчитывай на завтрак. Вот бери этот бутерброд и живо – «цигель-цигель ай-лю-лю – ауфвидерзейн!» Опоздаешь на работу. Да и мне пора убирать у фрау. И потом еще куча дел.

Она присела, помогая ему завязать кроссовок. На мгновение представила, что собирает сына в школу… На пороге отмахнулась от его поцелуя, мол, ночь прошла и нежностям конец. Выглянула в коридор – никого! Вытолкала на лестницу.

Утро начиналось с уборки в комнатах фрау Шульце, потом – четыре часа дежурства у постели герра Отто, которого нужно помыть, накормить и перевернуть с боку на бок раз двадцать, а потом еще по два часа уборки в двух квартирах. Иногда к этим обязанностям прибавлялся выгул собак или уход за детьми, если родители отправлялись в театр или на вечеринку, – за отдельную плату.

Таким образом, ежемесячно Оксана могла отсылать домой от пятисот до тысячи евро. Что дальше происходит с этими деньгами, она не знала: ни дети, ни муж на письма не отвечали. И это расширяло дыру в душе, будто кто-то раздирал ее пальцами.

Оксана выглянула в окно, удостоверилась, что Меджнун благополучно скрылся за калиткой, надела фартук, резиновые перчатки и принялась выставлять на поднос моющие средства, с помощью которых наводила чистоту на лестнице и в двух больших комнатах фрау Шульце.

Это было взаимовыгодное условие проживания Оксаны в квартире. Во-первых, из благодарности за усердную работу, хозяйка нашла несколько приличных семей, в которых Оксана и работала, во-вторых, она уменьшила квартирную плату, вычтя из общей суммы стоимость Оксаниных услуг.

Конечно, эти условия были выгодны прежде всего самой фрау, потому что садовнику, уборщице и вообще любому человеку со стороны пришлось бы платить вдвое или втрое больше. Ведь в стоимость их услуг входили налоги, расходы на страхование работника и взнос в пенсионный фонд.

Если же человек, работающий по хозяйству, проживает в том же доме, налоговые службы ни за что не докажут, что здесь имеет место использование наемного труда. Всегда можно сказать, что квартирант по доброте душевной взялся привести в порядок сад или помогает старой даме вымыть окна и развесить на них занавески.

Правда, утренняя уборка отнимала довольно много времени. В первые месяцы на это уходило часа три. Теперь Оксана наловчилась управляться за полтора. На первых порах не обошлось и без курьезов. Она долго не могла понять, в контейнер какого цвета выбрасывать ту или иную разновидность мусора. Этой премудрости она обучалась с месяц, заглядывая в «шпаргалку», которую написала под диктовку фрау Шульце: в желтые контейнеры нужно выбрасывать только пластик, в синие – бумагу, в зеленые – «компост»: заварку, листья, кожуру от овощей. Все, что не относится к этим трем категориям, скажем, старые колготки, разбитые чашки или содержимое пылесоса, – попадает в черные контейнеры.