Николай Беспалов - Встречи на ветру

Боже мой! Уже начало десятого. Ольга Федоровна, наверное, решила, что меня убили. Я слышала, что в Ленинграде был такой случай. Девушку изнасиловали и убили.

Сижу в вагоне. Жду. Чего делать-то? Опять задремала.

– Девушка, – теребит меня мужчина, – ты не спи больше. На какой остановке тебе выходить?

Я сказала.

– Разбужу. – Добрый дядя.

Так я попыталась встать на комсомольский учет. Что же, мой второй рабочий день прошел очень даже продуктивно. Одно плохо, Ольга Федоровна сделала мне такой втык, что я даже всплакнула. Как же иначе, если тебя обзывают девкой и дурой.

Зато Петя был особенно хорош.

– Ты, Ирина, искришься, как бенгальский огонь, – это он сказал после того, как он же буквально искусал мои губы. Невольно заверещишь. Хорошо, что в это время по телевизору передавали «Адъютанта его превосходительства» и все его смотрели.

Утром в среду я встала раньше всех. Не хотела, чтобы опять Ольга Федоровна ругала меня. Тихо-тихо умылась, попила холодного чаю с такой же холодной котлетой и вышла из дома.

Как хорошо утром! Прогремел первый трамвай. Прошла квартал и никого, кроме дворника, не встретила. Проехала поливочная машина. И тут я начала петь. Эту песню часто пела мама: «На дальней станции сойду. Трава по пояс. И хорошо с былым наедине бродить в полях, ничем не беспокоясь».

Не успела перейти ко второму куплету, как меня окликнули.

– Девушка, – не буду же переубеждать раннего прохожего, – поешь ты хорошо, но так всех разбудишь.

Оглянулась. На другой стороне стоит у ограды милиционер.

– Арестуете? – Мне весело.

– Если бы ты пела после десяти вечера, то попала бы под закон, – он пошел ко мне. – Вот какая закавыка, – подошел и встал рядом, – в том законе ничего не сказано об утре.

Стоит так близко, что я чую его дыхание. Пахнет чем-то свежим, мятным. Определенно, почистил зубы мятной пастой. Девушка я отчаянная, и мне сегодня утром радостно отчего-то.

– Мятной пастой зубы чистили, товарищ милиционер?

– Не угадала. Конфетку мятную пососал. Хочешь?

Мне бы чего существеннее, но соглашаюсь.

– Приезжая? – Как они, милиционеры, определяют, кто местный, а кто приезжий, не знаю, но вру.

– Ленинградка я.

– Родители выгнали?

– Сама ушла. Достали своими нравоучениями. Я не девочка. Работаю.

– От родителей убегать нельзя. Давай я тебя провожу. Смену сдал и теперь могу погулять. Тебе далеко?

– Вы мне настоящий допрос устроили. Мне на Невский проспект надо.

– Мне, правда, в другую сторону, но дома меня никто не ждёт. – Он что, думает, я его пожалею? – Была девушка…

– Я слушаю. Человек – надо же высказаться. Чем я хуже попа.

– Ушла от меня к моему товарищу. – Тут я не сдержалась:

– Что же это за товарищ такой?

– Хороший товарищ. Погиб он скоро.

– Извини, – что ещё сказать-то?

– Ничего. Врешь ты, что ленинградка. Моё начальство обо мне так и говорит: ты, говорит, настоящий рентген.

– Ну, соврала. Из Жданова я.

– То-то же. Выходит, ты землячка Жданова. – И он о том же.

– Кто такой этот ваш Жданов?

– Ты что, историю партии в школе не проходила?

– У нас история СССР была. Я пятерку имею.

– Пятерку получила, а Жданова не знаешь. – Он что, обиделся за этого Жданова? – Он у нас был самым большим начальником во время войны.

Мне это как-то по фигу. Все равно люди мерли от голода.

Мы уже подошли к Кировскому мосту. Переходим его, и опять я вижу лодки на воде. Самое время спросить, что они там ловят.

– Это рыбаки ловят миногу. Деликатес. Ела когда-нибудь?

– Откуда? У нас на Азове другая рыба.

– Я страсть как уважаю эту рыбу. Вернее, это не рыба даже.

– А что же? – Мне все интересно.

– Круглоротики. Маринованные хороши под водочку. – Я начинаю думать, что в Ленинграде все алкоголики.

– Милиционер – и пьяница.

– Шутишь? На Руси так повелось. Запамятовал, при каком царе, но водку в работный народ вбивали палками. У нас в отделении с этим делом строго. Наш начальник из молокан. Сам не пьет и другим не дает. Я малопьющий.

Вышли к Марсову полю.

– Нравится у нас? – Я киваю. – Какое красивое Адмиралтейство! Сначала это была мазанка, но окруженная рвами с водой. Тогда шла Северная война, и наш Петр Первый опасался нападения шведов.

– Это когда же было? – спросила я, хотя знала.

– Село, – Вася взял меня за руку. Какая сильная у него рука!

Я узнала, что шведский король Карл XII столкнулся с большими трудностями при походе в Россию, что он скоро повернул на Польшу и там увяз, что современное здание Адмиралтейства построено по проекту архитектора Захарова в 1806–1823 годах, что высота башни с корабликом 72 метра. Я слушаю малопьющего милиционера и одновременно думаю о его мужских достоинствах. Наверное, я ненормальная.