Валерий Шемякин - Чердаклы

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … ….

Валентин Сенотрусов

После вчерашнего корпоратива всю ночь снилась мрачная тень олимпийца за шторой. Проснулся с сокрушительным комплексом вины и обостренным чувством общественного долга. В голове вертится назойливая мысль: надо что-то делать. Неблагодарные сучки. Сколько денег впустую угробил. И после этого – быть добрым? Неприятное ощущение. Как будто внутри поселился кто-то чужой и разрывает на части…

У соседей наверху который день подряд воют собаки. Это становится невыносимым. Когда же муниципальные органы обратят на это внимание. Его сигналы ни до кого не доходят. Он решительно встает, набрасывает пиджак и поднимается по лестнице на этаж выше. Откуда-то плывет густой запах лука, пережаренного с томатной пастой. Останавливается у дверей, прислушивается – тихо. Собачьи завывания исходят явно не отсюда. Поднимается еще на этаж. Потом еще… Обошел весь подъезд, но так и не понял, откуда доносятся завывания, лай, рычание, поскуливание и скрежет. К коим добавились теперь еще дьявольское мычание и тоскливое ржание…

Стоит ли описывать, как долго он искал ключ от замка, перекрывающего выход на чердак, дошел даже до председателя кондоминиума – ключа ни у кого нет; от него просто отмахивались: на чердак лет десять кряду никто не заглядывал. Да и что там делать? Пыль. Грязь. Паутина. Ну, не скажите. Откуда тогда идут все эти животные звуки? С небес обетованных?

Он возвращается домой, откапывает в чулане монтировку, молоток, клещи и поднимается к чердачным дверям. Сбить замок оказалось делом минутным…

На чердаке темнота и… тишина. Затаились! Ага, едва глаза свыклись с полумраком, он начинает различать многочисленные клетки и загоны, обнесенные горбылем и жердями. Вот они, милые – на него уставились несколько пар глаз, поблескивающих слезной жидкостью – грустные коровьи, испуганные телячьи, злобные конские. Да тут целая животноводческая ферма! Но это еще не все – чуть поодаль клетки с выводком собак. Твари молчат, выжидающе наблюдая за ним.

Детали чердачной обстановки сражают его окончательно! Здесь настоящий разделочный цех! Окровавленные деревянные колоды, почерневшие от требухи столы, металлические крюки, на которых висят чьи-то туши, топоры, пилы, огромные тесаки, ряды баков, банок, тазов, мисок, кастрюль. Чем-то все это напоминает подпольный абортариум. Или операционную доктора Менделя.

Твари в клетках нервно реагируют на его передвижения, начинают злобно рычать, но лаять и выть никто из них пока не осмеливается. Собаки совершенно неухоженные, вида бестолкового, породы… Ну какая тут может быть порода? Ни испанского мастиффа, ни немецкого дога, как, впрочем, и китайской чау-чау. Представлен исключительно тип ни разу не чесаного лохматого рыже-пегого бездомного пса, самого распространенного на бескрайних просторах России. Способного беспричинно наброситься и разорвать в клочья подвернувшегося маломобильного газпромовца. В этом ряду, кстати, и тип нашего русского помойного бомжа, этого чучмека чернобыльского, тихого засыпающего креатора, ставшего неотъемлемым элементом русской городской постмодернистской культуры. А за ним идет и отечественный беспризорник, сколь беззащитный на вид, столь и беспощадный в порыве злобного отчаяния. С ними по-хорошему нельзя, чуть почувствуют слабину – заплюют кровавой слюной! А если вырвутся…

Он ходит между клеток, помахивая монтировкой, с уверенным и даже несколько агрессивным видом. Это действует. Они видят такое впервые, но чувствуют в нем хозяина, способного разорвать, расчленить, переработать на колбасу…

Кстати, о колбасах – а это что такое? На длинной лавке аккуратно составлены пластиковые контейнеры – в таких, как известно, перевозят органы-имплантанты. Загружают в вертолет и вперед – куда-нибудь в районы локальных боевых схваток. Но вот закавыка – на контейнерах странный знак – отпечаток собачьей лапы. Под таким знаком, догадывается он, наши контрабандисты гонят на экспорт органы, извлеченные из тел невинно убиенных малюток. Но ведь не собачьи лапы в них перевозят? Вопрос этот недолго мучает его. Все очень просто – тут замешаны пришельцы. А для толкового пришельца облик бродячей собаки – наиболее удобная форма маскировки. Разве не так? Стаи бродячих собак переполнили улицы наших городов, они обитают даже на военно-морских базах и космодромах. Среди них легко раствориться. Раньше как было? – поймал, ошкурил, на мыло переработал. А теперь? Отряды доблестных догхантеров выбиваются из сил в попытках извести бродячее племя. Но пришельцы знают – что делают. Их подрывная пропаганда множит ряды безродных гуманистов, а государство под страшным моральным давлением вынуждено брать под защиту безумного нечесаного лохматого рыже-пегого пса, вводит бюджетный патронаж над обществами любителей флоры и фауны и в конечном счете пестует своего будущего могильщика…