Рейчел Джойс - Операция «Перфект»

И Джеймс выбрал: операция «Перфект» [33].

На следующий день Джеймс нашел прекрасный предлог, чтобы пройти мимо «Ягуара» и осмотреть его. Остановившись там, где был припаркован автомобиль, он сделал вид, что завязывает шнурок, и даже встал коленями на тротуар. Затем он доложил Байрону, что у него все отлично получилось, и сказал, что ничего заметить действительно невозможно, если не знать, куда именно смотреть.

На этой неделе случались дни, когда Дайана, казалось, совсем забывала о случившемся на Дигби-роуд. Она играла с детьми в «Змеи и Лестницы», пекла им «волшебное» печенье, но время от времени на нее все же находило – то забудет бросить кубик во время игры, то не заметит, что начала сыпать в миску муку, то вдруг возьмет и куда-то уйдет. А потом, буквально через несколько минут, притащит ведро с мыльной водой и начнет тщательно мыть машину, окатывая ее полными ведрами холодной воды. Она по-прежнему полировала «Ягуар» замшей, совершая неторопливые круговые движения, как того требовал Сеймур. Но когда дело доходило до того колпака на колесе, она останавливалась и то отходила от автомобиля, то приближалась к нему, чуть откинув голову назад и вытянув перед собой руку с замшей. Со стороны могло показаться, что она просто не в силах прикоснуться к этому колесу.

С другими матерями на школьной игровой площадке Дайана практически не разговаривала. Например, в четверг одна из них спросила, как она поживает, а Дайана в ответ просто пожала плечами и тут же отвернулась. Байрону было ясно, что мать изо всех сил старается скрыть от всех свои чувства, но та женщина, похоже, ничего не поняла и заявила:

– Пари держу, вы беспокоитесь о своем новом «Ягуаре». Я бы, например, до смерти боялась садиться за руль такой машины. – Этой даме очень хотелось быть вежливой.

Но лицо Дайаны вдруг как-то сразу осунулось, и она сказала:

– Глаза бы мои на него не глядели! – Байрон лишь однажды видел у нее на лице похожее выражение – она тогда получила известие о смерти матери. Столь резкий ответ явно очень удивил ту женщину, но она из вежливости все же попыталась рассмеяться и сделать вид, будто ничего особенного не произошло, однако сама Дайана резко развернулась и пошла прочь. Байрон понимал, что мать вовсе не хотела быть нелюбезной. Он прекрасно видел, что она с трудом сдерживает слезы. Эта сцена настолько его потрясла и встревожила, что вместо того, чтобы броситься следом за матерью, он остался возле той женщины и принялся развлекать ее светской болтовней, ожидая, что мать вот-вот вернется. При этом он несколько раз упомянул о погоде и заметил, что «Ягуар» у них в отличном рабочем состоянии. С ним никогда ничего плохого не случается, прибавил он, потому что его мать – водитель невероятно аккуратный и осторожный, и у них никогда не было ни одной аварии… Ох, как жаль, что он не сумел вовремя придержать язык!

– Боже мой! – сказала та женщина, озираясь, но Дайаны нигде не было видно. В итоге эта мамаша, натянуто улыбнувшись Байрону, сказала, что ей чрезвычайно приятно с ним беседовать, но ей пора, потому что у нее еще куча дел.

В ту ночь Байрона разбудило какое-то странное потрескивание. Он подошел к окну и увидел окутанный ночной темнотой сад, в дальнем углу которого, рядом с аккуратной калиткой из штакетника, мерцало оранжевое пламя. Он накинул махровый халат, сунул в карман фонарик и поспешил в спальню Дайаны, но там никого не было. Он заглянул в ванную и в комнату Люси. Матери не было нигде. Начиная тревожиться, Байрон спустился вниз, но в гостиной даже ни один светильник не горел. Поспешно сунув ноги в уличные башмаки, он вышел из дома, стремясь во что бы то ни стало найти мать.

На пустоши, на вершинах холмов, еще играли последние отблески заката, но внизу все уже было окутано тьмой, в которой, правда, еще можно было разглядеть неясные светлые пятна – пасущихся овец, больше похожих отсюда на россыпь валунов. Цветы в саду стояли высокие и неподвижные, в густых вечерних сумерках энотеры сияли, точно желтые фонари. Байрон прошел через верхнюю лужайку мимо беседки, увитой цветущими розами, мимо фруктовых деревьев, мимо огорода. Он все время двигался на яркий оранжевый свет костра и все более отчетливо слышал его потрескивание. Яблоки еще не созрели, но в воздухе уже чувствовался их чудесный аромат, как обещание хорошего урожая. Розовый месяц висел совсем низко и был такой тонкий, что больше походил на улыбку, гнездившуюся между щек пустоши.