Рейчел Джойс - Операция «Перфект»

– Вот чего никто из вас, к сожалению, не понимает! Две секунды – это на самом деле огромный отрезок времени! В них заключена разница между случившимся и не случившимся. Достаточно одного крохотного лишнего шажка – и ты рухнешь с обрыва. Нет, это очень, очень опасно! – Байрон говорил торопливо, лихорадочной скороговоркой.

Мать посмотрела на него озадаченно, такой вид у нее делался, когда она пыталась подсчитать, сколько истратила денег. Потом она сказала:

– И все-таки нам пора вставать. – И встала. И раздвинула занавески в эркере и выглянула наружу. Летний туман стекал с холмов Кренхемской пустоши и был таким густым, что казалось, вот-вот смоет и унесет с собой и сад, и холмы за ним. Мать быстро посмотрела на свои наручные часики.

– Двадцать четыре минуты седьмого, – сказала она, словно сообщая по телефону точное время. Затем сняла с крючка свой розовый халатик и пошла будить Люси.

Когда Байрон пытался представить себе мысли, которые таятся внутри материной головы, то словно видел перед собой множество выстланных шелком или бархатом ящичков с крошечными ручками, инкрустированными самоцветами, такими изящными и хрупкими, что его пухлым пальцам с ними было бы не справиться. Другие матери были совсем не такие, как она. Другие матери носили вязанные крючком кофточки и пышные юбки, а некоторые даже щеголяли в новомодных туфельках на танкетке. Отцу Байрона больше нравилось, когда жена одевается строго и официально. В изящных узких юбках, на каблучках-шпильках, с того же цвета сумочкой и вечной записной книжкой в руках, Дайана невольно выделялась среди прочих женщин, которые рядом с ней казались слишком толстыми, неуклюжими и неухоженными. Андреа Лоу, мать Джеймса, возвышалась над ней, точно какая-то темноволосая великанша. В свою записную книжку Дайана вклеивала заметки, вырезанные ножницами из иллюстрированных журналов для женщин «Отличная домохозяйка» и «В кругу семьи». Еще она записывала туда дни рождения, о которых ей следовало помнить, даты особо важных школьных событий, а также кулинарные рецепты, описания интересных образцов вязания, всевозможные советы по уходу за садом, варианты причесок и те слова, которых никогда раньше не слышала. Ее записная книжка буквально распухала от вклеенных туда различных предложений: « 22 варианта новой прически, способные этим летом сделать вас еще привлекательнее». «Бумажные салфетки и полотенца в подарок за каждую покупку». «Готовьте из требухи». «Запомните: «i» в английских словах всегда предшествует «е», за исключением тех случаев, когда «е» следует сразу за «с».

– Elle est la plus belle mère [5], – говорил иногда Джеймс. И, покраснев, сразу же надолго умолкал – словно погружаясь в созерцание какой-то святыни.

Байрон надел серые фланелевые брюки и летнюю курточку. Он всегда с некоторым трудом застегивал пуговицы на рубашке, а эта рубашка оказалась еще и практически новой. Надев длинные, до колен, носки и закрепив их с помощью самодельных подвязок, он направился вниз. Деревянные панели на стенах сверкали темно-коричневым лаком, точно конские каштаны.

– Но я именно с тобой разговариваю, дорогой, – услышал он голос матери.

Она стояла у противоположной стены холла у телефонного столика и была уже полностью одета. Рядом с ней ошивалась Люси, ожидая, когда мать заплетет ей косы и завяжет банты. В воздухе сильно пахло полиролью и «Вимом» [6], и этот знакомый запах действовал ободряюще, почти как свежий воздух на улице. Когда Байрон проходил мимо, Дайана поцеловала кончики пальцев и коснулась ими его лба. Она была лишь чуточку выше него ростом.

– Нет, только я и дети, – сказала она в трубку. Окно у нее за спиной было затянуто сплошной белой пеленой тумана.

На кухне Байрон сел за стол и развернул чистую салфетку. Дайана все еще разговаривала с отцом. Отец звонил каждое утро в одно и то же время, и каждый раз ей приходилось уверять его, что она чрезвычайно внимательно прислушивается к каждому его слову.

– О, на сегодня у меня намечены самые обычные дела: дом, прополка. Надо все привести в порядок после выходных. Похоже, будет жарко.

Высвободившись из рук матери, Люси удрала на кухню, взобралась на свой высокий табурет, вытряхнула изрядную порцию овсяных хлопьев «Сахарные звезды» в мисочку с изображением кролика Питера и потянулась к синему кувшину с молоком.

– Аккуратней, Люси, – сказал Байрон, когда она с размаху плеснула молока на стол рядом со своей глиняной миской, – молоко разольешь. – Он сказал так исключительно из вежливости, поскольку молоко Люси уже пролила.