Фэнни Флэгг - Стоя под радугой

Стороннему наблюдателю его жизнь может показаться идеальной. Но, если честно, удовольствие быть Бобби Смитом омрачали два темных пятна. Первое – внешность. Карие глаза и темные волосы смотрелись еще куда ни шло. Зубы ровные. Уши немного оттопырены, но в рамках приличия. А вот губы создавали проблему: в уголках они немного загибались вверх, придавая ему такой довольный вид, будто он знает какой-то секрет. Мать и учителя постоянно приставали: «Ты что это задумал?» – даже когда он ничего не задумывал. И как ни доказывай невиновность, кончалось одним и тем же: «Не лги, Бобби Смит, у тебя на лице все написано».

Другим темным пятном были родичи. Все знали, кто его родители, и бежали жаловаться, стоило ему совершить оплошность. Его отец – единственный в городе фармацевт, член клуба «Ротари», член Клуба Лосей и старший священник Первой методистской церкви, – естественно, был одним из первых людей Элмвуд-Спрингса. Но что еще хуже, его мама была на местном радио известной персоной – под именем Соседка Дороти она вела программу из собственной гостиной пять дней в неделю. И каждый год она рассылала своим слушателям поздравления с Рождеством на открытке с фотографией своей семьи, так что люди за много миль отсюда знали, как он выглядит, а порой, когда приглашенный на передачу гость не приходил, мама хватала Бобби и начинала задавать ему всякие вопросы в эфире, типа они с ней не знакомы. На каникулах она заставляла его читать по радио какую-нибудь дурацкую длинную поэму. А самое жуткое – в маминой передаче часто обсуждалась его личная жизнь, и все, что он совершил, хорошее или плохое, тут же становилось достоянием общественности.

Единственное утешение – сей крест несли оба отпрыска Смитов, но Анну Ли это не утешало. В прошлом году у его сестры случилась истерика, когда мама сообщила по радио, что Анна Ли пока не ходит на свидания – ждет выпускного бала, надеясь, что ее пригласит мальчик, похожий, как ей кажется, на Гленна Форда – актера, по которому она сохнет. Дороти и раньше делилась со слушателями семейными делами, но когда Анна Ли услышала, что эта информация разлетается со скоростью звука, она рванула в свою комнату, вопя, будто ее подстрелили, и бросилась на кровать, всхлипывая:

– Ох, мама, как ты могла? Ты загубила мою жизнь. Меня теперь до смерти никто не пригласит на свидание. Мне больше незачем жить.

Два дня она рыдала, лежа в постели с мокрым полотенцем на лбу, а ее переполошенная мать пыталась успокоить дочь, пичкала домашним персиковым мороженым и обещала больше не упоминать ее имя в передаче.

Бобби лишь посмеивался: он еще не вступил в тот возраст, когда мнение о тебе других людей – вопрос жизни и смерти. И хотя не все проказы сходили ему с рук, он не слишком огорчался и, как большинство десятилетних мальчишек, верил, что чудо может произойти в любую секунду.

В конце 1920-х – начале 1930-х, когда вдоль проселочных дорог к разбросанным по пустыне фермерским хозяйствам побежали провода, жизнь фермерских жен изменилась и долгие дни, протекавшие прежде в одиночестве, вдали от соседей, внезапно наполнились теплыми, дружелюбными голосами. Это были голоса других женщин, и доносились они из радиоприемников. Программа называлась «Домашнее радио». В 1924 году в разных уголках Среднего Запада женщины начали выходить в эфир, снабжая друг друга новыми рецептами, советами по воспитанию детей, ведению хозяйства и садоводству, обменивались местными новостями, давали небольшие домашние концерты, но главное – эти передачи были для многих сродни встрече с подругами. Каждый день жители Айовы слушали «Кухонные истории» с Лианной Дрифтмиллер или «На проселочной дороге» с Эвелин Беркби. Те, кто мог поймать сигнал из Южной Дакоты, познакомились с Уинн Списи – «Дамой по соседству». В эфир еженедельно выходили Аделла Шумейкер, Ида Бейли Аллен, Бернис Курьер, Альма Китчелл, Эдит Хансен и другие.

Одной из таких радиовещательниц была и мать Бобби, миссис Дороти Смит. Она вела передачу из собственного дома в Элмвуд-Спрингсе, штат Миссури, с 9.30 до 10.00 утра, через местную радиостанцию УДОТ на частоте 66. Дороти как нельзя лучше подходила для такой работы, и не только потому, что любила поговорить. После учебы в Бостоне она вернулась домой с дипломом по домоводству и уходу за детьми и с намерением не упустить Роберта (Дока) Смита, недавнего выпускника Школы фармацевтики, на которого положила глаз. Через шесть месяцев они прошествовали по проходу между рядами Первой методистской церкви прямо в семейную жизнь. В эфир Дороти начала выходить в 1936-м, и к концу войны ее уже многие знали как «Соседку Дороти». Каждый день Налон Клегг, диктор радиостанции в Поплар-Спрингсе, представлял ее одной и той же фразой: