Александр Петров - Меморандум

Их будто и не тревожит перспектива страшного посмертного суда с геенной огненной и мрачной бездной. Во всяком случае, мне они как-то ближе, чем эта вопиющая православная скучища.

Под утро глаза чесались, в голове неприятно позванивало, когда он выхватил последнюю на сегодня книгу, раскрыл «Посланника» какого-то Юрина, пробежал глазами первую страницу — и его будто громом поразило. Сердце тоскливо сжалось, в висках закипела черная кровь, внизу живота поселилась тяжесть. Ему даже показалось, будто на миг вернулись прежние сомнения — только не это!..

Он отбросил книгу, как ядовитую змею, резко встал с кресла, едва удержался на ногах, доплелся до аква-зоны и встал под обжигающе-холодную струю воды. Ну ладно, Юрин, ты у меня узнаешь, как покушаться на мою свободу воли! Я тебе покажу, как тащить меня обратно в хаос и мракобесие!

Я объявляю тебе войну, слышишь, Юрин! Иду на вы…

Обычное кафе в центре, каких сотни. Необычно здесь лишь напряжение поля статического, перекрестие линий человеческих судеб, непрестанная смена лиц. В таких узловых местах невольно становишься наблюдателем, рассекающим скальпелем один за другим пласты мысли. Обычное кафе, куда приходишь раз за разом, удивляясь очередному повторению сцен уникального сценария нашей жизни. Рядовая точка общественного питания, которая стала для меня линией разлома двух противоборствующих миров: библейского Вавилона и Третьего Рима.

Сегодня воскресенье, зашел сюда после литургии по приглашению Сергея. Пока он «подтягивался», как всегда опаздывая, мне ничего не оставалось как попивать эспрессо и делать пометки в блокноте, благо окружающие посетители не уставали снабжать мой слух большим разнообразием разговорных тем.

— Не дам я тебе денег, — прогудел толстяк за соседним столиком. — Sory!

— Не сорить! — взревела пьяненькая уборщица, тащившая мимо швабру.

Девочки лет пятнадцати, нимало не смущаясь, звонко обсуждали «своё девичье»:

— Когда были последние эти самые дни?

— Ой, давно… Кажется, месяца два, три…

— Поня-а-атно, залетела. Но ты не парься, есть у меня врач хороший. За сто баксов почистит в лучшем виде!

— Ты чего сидишь в потолок смотришь, не ешь, не пьешь?

— У меня грёзы…

— Что-о-о-о? Опять? И с какого бодуна я с тобой связался!

— А я и не просила. Вы ко мне липните, а у меня грёзы. И никто не нужен.

— Я чист перед боссом.

— А кто приставал к его секретарше?

— Я приставал?!!

— Нет, я.

— Ты? О, ужас, как тебе не стыдно!

— Так чем зрителя удивлять будем?

— Как обычно — истериками…

— Ты что сегодня курила? Какая-то веселая!

— Да не принимаю я наркотиков. Я же тебе говорила.

— Гонишь! Сейчас все принимают. Каждый своё, на что зелени хватит.

— Мне и так хорошо.

— Ладно, как-нибудь я тебя все равно поймаю.

— Лови…

— Как думаешь, брат Александр, неверы вообще любить способны?

Это уже наши, православные.

— Те, кто отвергают Бога Любви, братуха Димыч, — иметь любовь в душе?.. Нет, это вряд ли…

— Да не вздумай платить ему деньги.

— Ты что, я так не могу. У нас договор.

— Тогда убей. Уж он-то тебя не пожалеет, замочит, не моргнув гляделкой.

— Алексей, какими судьбами? — прозвучало у меня над ухом нечто басовитое.

Обернувшись, не без труда узнал в высоком тощем парне крестника, с которым виделся в последний раз лет эдак пять назад. Тогда он только приехал из провинции, удивлял наивностью и чистотой.

— Какими судьбами, говоришь… Теми же что и ты, кулинарно-встречными.

Как-то его мать обратилась ко мне насчет крещения мальчика. А чуть позже моя добрая знакомая Людмила из православного института помогла троечнику хорошо подготовиться и поступить. На первых порах юноша каждое воскресенье стоял в храме, ежемесячно причащался. Недавно мать его сообщила:

— С тех пор, как поступил в православный институт, веру потерял и в храм ни ногой, что у вас там творится?

— Я тебя предупреждал: в институтах учат не вере, а пичкают знаниями. А на греческом «знание» звучит как «демон». А еще Исаак Сирин учил: знания убивают веру. Еще я заметил, как услышишь от сына слово «структурировано» — так и вере конец. Впрочем, если вернется в село, может еще всё восстановится, а если в столице останется, то ему, как христианину — конец. Не выдержит соблазнов, коих тут тьма тьмущая.

Как это часто бывает, все общение с молодыми ребятами у меня происходило по интернету. Он держал под руку круглолицую девушку в обтягивающих джинсах и длинной домотканой рубашке с сумой переметной через плечо.