Жан Фрестье - Изабель

Наконец они добрались до вершины перевала. Перед ними открылся захватывавший дух вид на отливавшие синевой горные вершины и просторную долину, над которой легко проплывали гонимые ветром облака, ибо погода переменилась и небо затягивали тучи. Устраиваясь поудобнее на переднем сиденье, Изабель поджала под себя ноги. Между короткой майкой и джинсами мелькнула полоска загорелого тела.

— Тебе не холодно? Мы ненадолго остановимся в Апе. Мне нужно кое-что купить. А ты тем временем обуйся. Босоножки в чемодане.

Она, словно обрадовавшись, кивнула головой. По-видимому, Изабель решила подурачиться или вызвать расположение отца. Она просунула руки за спинку сиденья и соединила в замок пальцы. Теперь ее можно было принять за связанного по рукам и ногам человека. И кто знает? Может, она еще захочет изъясняться жестами, словно у нее во рту был кляп.

Не прошло и десяти минут, как они спустились в долину. Поль припарковал машину на одной из узких улочек Апа, рядом с опустевшим к этому времени рынком.

— Ты обулась бы и надела свитер. Я скоро вернусь.

В этой части городка, куда он частенько наведывался за покупками, с ним здоровался почти каждый встречный. В магазине «Монопри» Поль купил печенья, кофе и бутылку виски. Теперь следовало бы заглянуть в лавчонку к Персону за гвоздями, которые он обещал привезти Роберу. Проезжая утром, он сделал заказ, а теперь его уже ждал перевязанный прочной веревкой тяжелый сверток с гвоздями. На пороге он столкнулся лицом к лицу с Соллером, местным мясником.

— Эй, Поль! Не часто тебя встретишь в городе в такое время. Пойдем, пропустим по стаканчику.

— Ладно, только я тороплюсь.

— Так нет и шести вечера. До темноты еще далеко.

Кафе было именно таким, какие Полю были по душе: бамбуковая занавеска, три столика, покрытая жестью стойка бара и ничего лишнего, кроме рекламы анисовой водки, приклепленной к стене за кассой. Выпив рюмку аперитива, Поль повторил заказ. Соллер поинтересовался, понравилась ли ему баранья нога, купленная у него три дня назад.

— Она была великолепной. И все же мне надо бежать.

— Что с тобой? Ты спешишь на авиньонский поезд?

— Нет, я хочу еще засветло попасть в Тарде. Меня ждет работа, которая должна быть готова к завтрашнему утру. Привет!

И он торопливо вышел из кафе, нагруженный пакетами. Напрасно он не связал девчонку. Поль вдруг подумал, что Изабель могла воспользоваться его отсутствием и уехать на автобусе — в этот час автобусы как раз разъезжались из городка. Прибавив шаг, он прошел еще сотню метров, и вот, наконец, заветный поворот. Ух! Девушка сидела в машине и слушала музыку. Когда он увидел дочь, у него словно все запело внутри. И он сделал вид, что стремился поскорее освободиться от пакетов, перекладывая их в машину.

— Проклятые гвозди: весят целую тонну.

Тем не менее, усевшись за руль, он не смог удержаться, чтобы на секунду не прикоснуться щекой к щеке Изабель. Под воздействием только что выпитого на ходу вина он неожиданно для себя немного продлил эту невинную ласку.

— Я заставил тебя ждать. Как дела?

— Нормально.

Ее голос был похож на кошачье мяуканье.

— А теперь домой!

Как можно называть Тарде деревней? Но вот уже целое столетие это селение называется именно так. Из сотни жителей, проживавших здесь в прошлом, теперь осталось всего четыре человека. «С Изабель уже будет пять», — подумал Поль, увидев дочь на краю площадки, которую он называл про себя террасой. Похоже, девушка, задумавшись о чем-то своем, всматривалась вдаль. За ней по пятам следовал Джаспер. Стоило Изабель остановиться и оглянуться назад, как пес тут же бросался к ней и, опершись лапами на грудь, будто просил, чтобы его погладили; и тогда со стороны они походили на двух понимавших друг друга с полуслова собеседников. Наиболее словоохотливым из них выглядел Джаспер, поскольку ни на секунду не закрывал свою пасть.

Развалины, занимавшие добрую сотню метров, отделяли принадлежавший Полю дом от соседей. В прошлом деревушка состояла из лепившихся один к другому домов вдоль двух улиц, соединенных сводчатыми переходами, от которых сохранилась лишь единственная стрельчатая арка напротив овчарни Мансартов. «Грустно смотреть на заброшенные дома», — заметила за обедом Соня, когда два года назад вместе с Изабель впервые навестила его в Тарде. Обвалившиеся крыши и разрушенные стены потрясли воображение Сони, яростной поборницы порядка и чистоты. За прошедшее с той поры время Поль пристроил к дому еще две комнаты за счет коровника и немного расчистил двор. Возвращаясь из гаража, где он оставил машину, Поль окинул взглядом свое жилище. Конечно, следовало бы взять в руки молоток и кое-что подправить и подбить, чтобы дом не выглядел таким ветхим. Однако он принадлежал к той категории людей, которые равнодушны к окружавшим их предметам. Таким, как он, в голову не приходит даже мысль о том, чтобы вбить гвоздь и повесить на стену картину для домашнего уюта. Поль вздохнул полной грудью. Главными ценностями в этой жизни он считал лишь чистый воздух, тишину и покой. Стоявшая рядом Изабель воскликнула: